Кассационное производство

Кроме того, некоторые юристы того времени высказывались за допустимость кассации вследствие нарушения судом правил, охраняющих обязательность и силу мировых сделок как таких актов, которые уставом приравниваются к вступившим в законную силу решениям.

Практика правительствующего Сената как кассационной инстанции подтверждает применение им основных начал и границ кассационного производства. Так, Сенат не входил в обсуждение существа дела, но проверял правильность применения судами закона к событиям, установленным судебным решением. По указанию самого Сената кассационными поводами к отмене решения являлись случаи:

- неправильной квалификации акта или договора;

- произвольного и противоречащего закону толкования акта или договора;

- неправильного и противоречивого толкования судебного решения;

- противоречия резолютивной части решения фактам, установленным его обстоятельственной частью;

- извращения судом фактического содержания дела Анненков К. Указ. соч. С.501-502..

Чтобы можно было просить о кассации, закон (а также другие акты, о которых упоминалось ранее) должен быть нарушен. Нарушение закона происходит как в случаях явного нарушения прямого смысла закона, так и неправильного его толкования. Однако и это утверждение имеет определенные границы. Нарушение закона или неправильное его толкование может служить основанием кассации только тогда, когда оно затрагивает диспозитивную часть решения, иными словами, когда в силу нарушения само решение будет неправильным. Отсюда делался справедливый вывод о том, что неправильная ссылка на статью закона или неправильный мотив, которые не оказывают влияния на определительную часть решения, не могут служить поводом к кассации.

Второе установленное законом основание кассации - нарушение обрядов и форм судопроизводства, столь существенных, что вследствие их несоблюдения невозможно признать приговор в силе судебного решения. Иными словами, речь в данном случае идет о нарушении процессуальных норм. Процессуальные "обряды и формы" устанавливаются в качестве гарантии правосудия, а их нарушение может повлечь за собой и неправильность самого решения, в силу чего сторонам предоставляется право обжаловать такое решение в кассационном порядке.

Разумеется, не любое нарушение процессуальных законов может служить кассационным поводом, не любое нарушение имеет следствием неправильность самого решения. Именно поэтому Устав упоминает о нарушениях существенных. Однако, что же считается настолько существенным, какое нарушение форм и обрядов, в законе не указано.

Небезынтересно, что при подготовке проекта устава были предложения включить в него подробное перечисление тех форм и обрядов процесса, несоблюдение которых, как существенных процессуальных форм, всегда должно влечь за собой отмену решения. Однако перечисление всех случаев, подробное и исчерпывающее, оказалось невозможным, и разрешение этой проблемы было предоставлено практике самого Сената.

Кассационная практика того времени признавала существенными нарушениями:

- недостатки в органах процесса (некомпетентность суда, незаконный состав присутствия, неспособность к процессу тяжущихся);

- недостатки в условиях установления процесса: отсутствие исковой или апелляционной просьбы, несообщение прошения противной стороне;

- в стадии исследования нарушения основного начала процесса, начала гласности (рассмотрение дела в распорядительном заседании);

- применительно к решению - несоблюдение условий формы и содержания (решение не подписано, в нем отсутствуют существенные части, требуемые по закону, и т.п.).

Разумеется, этот перечень не являлся исчерпывающим, любое иное нарушение форм и обрядов, признаваемое кассационным сенатом существенным, могло послужить основанием для кассации.

Было распространено мнение, что причинная связь между несоблюдением обрядов и форм процесса и исходом решения дела не всегда существует в действительности, но всегда возможна, и для обеспечения правильного порядка судопроизводства следует предполагать такую связь. Предположение это вытекает из того основания, в соответствии с которым соблюдение обрядов и форм процесса рассматривается как гарантии правосудия, а там, где эти гарантии у сторон спора отсутствуют, возникают сомнения в законности и правильности самого решения.

В более общей форме позиция Сената сводилась к тому, что существенным нарушением обрядов и форм судопроизводства следует считать то, которое имеет существенное влияние на открытие истины в спорном деле и правильность решения, либо ограничивает право судебной защиты.

Таким образом, нарушение любого обряда и формы процесса в зависимости от обстоятельств может иметь существенное значение и, следовательно, может служить кассационным поводом к отмене решения, если допущенное судом отступление от законного порядка имело существенное влияние на правильность вынесенного решения.

Третье основание для кассации - нарушение пределов ведомства или власти, законом суду предоставленных. Основная проблема, существовавшая в отношении этого основания, состояла в том, сколько оснований кассации в нем содержится - одно или два. Иными словами, допускается ли кассация в случае только нарушения судебным органом пределов его ведомства, либо только нарушения пределов предоставленной ему законом власти. По мнению юристов того времени в данной норме установлены два основания кассации, поскольку закон придает не одинаковое значение терминам "пределы власти" и "пределы ведомства". Последний термин раскрывает "или территориальную компетенцию судебных учреждений по округам, или компетенцию по предметам, отнесенных уставом к ведомству различных судебных установлений", тогда как "термином "власть" имелось в виду обозначить вообще атрибуции всякого судебного установления в ряду других государственных учреждений". Анненков К. Указ. соч. С.511-512. Примером нарушения пределов власти могут служить случаи разрешения судом дел, отнесенных к ведомству какого-либо административного учреждения или какого-либо специального суда.

Приведенные основания кассации, установленные российским законодательством, были в основном восприняты из французского законодательства. Однако российское законодательство по этому вопросу все же содержало некоторые особенности. Так, в России кассация допускалась по всем рассмотренным основаниям только в интересах участвующих в деле лиц, тогда как французское законодательство допускало кассацию и в интересах охраны закона. Генерал-прокурору кассационного суда Франции предоставлялось право в случаях необжалования решения в кассационной инстанции самими участвующими в деле лицами доводить до сведения кассационного суда о допущенных этим решением нарушениях закона, на основании чего кассационный суд отменял решение суда только в интересах закона. В отношении сторон процесса это решение сохраняло силу.

Российский устав первоначально не допускал такой возможности, однако после 1899 года были внесены некоторые изменения и в деятельность Сената, и в кассационное производство. В частности, министру юстиции было предоставлено право предлагать на обсуждение Сената "о доходящих до его сведения вопросах, разрешаемых не единообразно в разных судебных местах, или же возбуждающих на практике сомнения".

Просьба о кассации могла подаваться как истцом, так и ответчиком. По общему правилу, движение дела всецело зависело от инициативы частного лица. Должностные лица прокурорского надзора имели право только в двух случаях просить о кассации:

- когда они сами выступали в качестве стороны в споре;

- когда они выступали в делах, связанных с интересом казенного управления.

Следует также отметить, что последняя из указанных категорий дел, в которой затрагивались интересы казенного управления, в силу присутствующих явных интересов государства, допускала более широкий круг лиц, имеющих право подать кассационную жалобу. Помимо упомянутых ранее должностных лиц прокурорского надзора, независимо от участвующих в деле лиц, кассационную жалобу могли подать также министры и "главноуправляющие" соответственных управлений, к которым принадлежит данное казенное управление, обер-прокурор святейшего синода и председатель департамента уделов.

На подачу просьбы об отмене окончательных решений Уставом гражданского производства устанавливались сроки, которые зависели от того, какой орган вынес это решение. Так, на подачу просьбы об отмене решений мировых судей, земских начальников, городских судей и уездных съездов был установлен месячный срок; на решения мирового съезда - двухмесячный, а на решения судебной палаты - четырехмесячный. Как видим, в данном случае отсутствует упоминание о судах коммерческих. Объясняется это тем, что суды коммерческие кассационным департаментам не подведомственны.

Все сроки исчислялись со дня объявления решения. При этом исчисление кассационных сроков, правила о пропуске и восстановлении пропущенных сроков каких-либо особенностей по сравнению с общими правилами не имели.

Все кассационные жалобы первоначально поступали в распорядительное заседание департамента. В дальнейшем дела, по которым необходимо было разъяснение точного смысла закона для руководства судебной практикой, направлялись в присутствие департамента. Дела, которые не требовали такого разъяснения, направлялись в присутствие отделения департамента. Сами стороны о дате слушания дела не извещались и не вызывались. По каждому делу один из сенаторов делал доклад.

Пределы рассмотрения дела Сенатом определялись исходя из пределов и существа самой просьбы, в силу состязательности Сенат не вправе был входить даже в обсуждение необжалованной части спора. Кассационный суд судил только о том, есть ли нарушение закона, подлежит ли решение кассации, но он не присуждал иска и не отказывал в нем. В завершение кассационный суд принимал мотивированное решение об отказе в просьбе об отмене обжалованного решения или отменял решение полностью или в части.

Заимствование идеи кассации из французского законодательства не означало отсутствие спорных вопросов при создании судебных уставов. В процессе становления кассации в России формировалась и теоретическая основа кассационного производства. Некоторые из особенно острых и затруднительных вопросов, по поводу которых в течение многих лет велись теоретические споры, не потеряли свою актуальность и в наше время. Остановимся на одном из них, а именно, на вопросе о единстве кассационного суда, несколько подробнее.

Этот вопрос активно обсуждался юристами того времени. Сама сущность кассационного производства, имеющая своей целью обеспечение в стране точного и неуклонного соблюдения законов, единство их толкования и применения, требует сосредоточения всего кассационного производства в едином органе, и во многих странах именно таким образом и устроено кассационное производство. Но такой строгий принцип устройства кассационного суда, абсолютно справедливый с точки зрения теории, на практике встречает массу затруднений в своей реализации.

Однако чрезмерная загруженность кассационных судей в России вызвала необходимость постановки вопроса о разделении кассационных функций между несколькими органами. Впервые этот вопрос встал в шестидесятых годах ХIХ века при формировании основных положений преобразования судебной системы. Предлагалось учредить в Москве особые кассационные департаменты Сената, а также передать кассацию окончательных решений мировых установлений судебным палатам. Несколько позже Министром юстиции был подготовлен проект об учреждении особых губернских мировых судов с кассационными функциями. Однако подобные предложения не были поддержаны, в первую очередь, в целях сохранения единства кассации.

Государственный Совет занял принципиальную позицию против раздробления кассации, и в качестве альтернативного выхода было принято решение об образовании в составе Кассационных Департаментов отделений, которые были призваны разрешать дела, не требующие разъяснения точного смысла законов. Поскольку данное решение не принесло ожидаемых результатов, законом 1889 г. о земских начальниках был изъят из ведения Сената, как кассационного суда, ряд категорий дел, однако и это не изменило ситуацию.

В продолжившейся дискуссии о единстве кассации сформировались две позиции. Первая позиция сводилась к тому, что сохранение единства кассационного суда вызывается самою сущностью кассационного производства, а рассмотрение всех без исключения кассационных жалоб в одном и том же суде - непременное условие для достижения той основной цели, ради которой введено само кассационное производство, - установления единства в толковании и применении законов. В качестве решения проблемы предлагалось при сохранении единства кассации увеличение личного состава суда и недопущение кассационных жалоб по делам маловажным.

Вторая позиция, получившая наибольшую поддержку, отрицала возможность решить проблему простым увеличением числа судей кассационного производства: при чрезмерном увеличении состава кассационного суда достижение единства в толковании законов было бы не менее затруднительным, чем при разделении кассации. Оптимальным решением признавалось изъятие из ведения Сената определенной части кассационных жалоб.

Критерии такого изъятия также вызывали большие дискуссии. Один из критериев - ограничение самих поводов кассации, однако поводы кассации, определенные в российском законодательстве того времени, настолько соответствовали самой сущности кассации, что дальнейшее сокращение их было признано нежелательным.

Кроме ограничения кассационных поводов предлагалось уменьшить число кассационных жалоб путем ограничения предлогов кассационного обжалования, устранив кассационное обжалование по определенным категориям дел (например, ограничив право кассации сравнительно высокой суммой кассационных требований). Однако такой способ ограничения был признан неприемлемым, поскольку он не соответствовал требованиям справедливости, создавая привилегию в пользу богатых тяжущихся в ущерб неимущим, а значительность или маловажность дела не может определяться в зависимости от размера требований.

Заслуживает внимания мнение о том, что в чистом виде единство кассации не существовало в России никогда, т.к. значительная часть кассационных производств изъята из ведения Кассационных Департаментов Сената. Что касается самого Сената, то разделение его Департаментов на отделения также позволяет утверждать, что и в едином кассационном суде единство толкования законов в определенной степени относительно.

Приведенная дискуссия представляет интерес и для наших дней, поскольку вопрос о единстве кассации не потерял актуальности и в наше время.

Такова в общем виде организация кассации в России в ХIХ веке, изучение которой, опыта ее создания и деятельности, теоретических ее основ может быть полезно при дальнейшем совершенствовании современного российского процессуального законодательства.

В последней четверти XIX столетия ряд стран в гражданском процессуальном законодательстве установили ревизионную систему обжалования (Германия, Австрия и др.).

Ревизионный суд располагает более широкими полномочиями, не связан с доводами, указанными в жалобе, в некоторых случаях может перерешить спор, не передовая дело на новое рассмотрение. Ревизионное рассмотрение жалоб отличается от кассационного тем, что ревизионная инстанция может сама вынести решение по существу дела в двух случаях:

Если решение отменено в следствии неправильного применения закона к правильно и полно установленным фактическим обстоятельствам и

Если решение, отменено ввиду неподсудности дела суду, вынесшему решение. Кейлин А.Д. Судоустройство и гражданский процесс капиталистических государств. Ч. 1. М., 1950. С. 73, 74.

Подача апелляционной и кассационной жалоб надолго затягивает окончательное разрешение спора, поэтому граждане часто оказываются не в состоянии выдержать такую волокиту и соглашаются на какое-либо невыгодное для себя решение, выбирая из двух зол меньшее. Гражданский процесс. Учебник. / Под ред. Ю.К. Осипова. М., 1999. С.343.

Характеризуя английское процессуальное право французский историк Франквиль писал: «теоретически оно, кажется, представляет … максимум защиты и гарантий … но впечатление меняется, если исследовать процесс таким, как он происходит в действительности. Богатые, которые последуют этим предписаниям, смогут найти спасение, но для бедных, не имеющих ни денег, ни средств к жизни, эти правила будут звучать горькой насмешкой». Любинский П.И. Очерки уголовного суда и наказания в современной Англии. СПб., 1911. С. 96.

История советской системы обжалования, как история советского гражданского судопроизводства, начинается с Декрета о суде № 1, опубликованного 24 ноября (7 декабря) 1917 года. СУ РСФСР 1917 г. № 4. - С.50.

Декрет упразднил формы обжалования, существовавшие в России с 1984 года, и установил, что дело рассматривается по существу одним судом. Апелляция была отменена, и предусмотрена возможность кассационного обжалования решений. Однако характер этой формы обжалования Декретом о суде № 1 не был еще раскрыт. Впервые в истории суда была установлена система двух инстанций, воспринятая затем всеми бывшими социалистическими государствами. В период с 1918 по 1923 год постепенно раскрывалось содержание института обжалования. Согласно Декрету о суде № 2, принятому 7 марта 1918 года, основаниями к отмене судебных решений явились как «формальные нарушения, признанные кассационной инстанцией существенными, так и явная несправедливость обжалованного решения». Положение о народном суде РСФСР от 30 ноября 1918 года СУ РСФСР 1918 г. № 85. С. 889. детализировало основания к отмене решений, указов, что ими являются существенные нарушения или неправильное применение декретов, а также неполнота следствия и явная несправедливость обжалованного решения. Таким образом, в этот период суд кассационной инстанции не только проверял законность решений, но и анализировал их по существу; однако он был вправе лишь оставить решение в силе или отменить его и направить на новое рассмотрение.

Гражданский процессуальный кодекс 1923 года установил следующие поводы к отмене решения в кассационном порядке: а) нарушение или неправильное применение действующих законов; б) явное противоречие решения фактическим обстоятельствам дела, установленным разрешившим дело судом. Суд второй инстанции не был связан доводами к отмене решения, указанными в жалобе. В 1924 году суду второй инстанции было предоставлено право не только отменять решение, но и изменять судебные решения, не передавая дело на новое рассмотрение.

Закон о судоустройстве Союза ССР, союзных и автономных республик от 16 августа 1938 года сформулировал задачи вышестоящего суда: «При рассмотрении жалоб и протестов вышестоящий суд по имеющимся в деле и представленным сторонами материалам проверяет законность и обоснованность вынесенного нижестоящим судом приговора или решения».

Данный закон ввел категорию обоснованности решения, суть которой состоит в требовании истинности установленных судом обстоятельств.

Следующий этап развития института обжалования связан с принятием Основ гражданского судопроизводства (1961 год) и ГПК союзных республик (1963-1965 года). Основы и ГПК воспроизводили исторически сложившуюся систему обжалования, развивали ее, детализировали основания к отмене изменению решений, расширяли полномочия суда второй инстанции. Гражданский процесс. Учебник. / Под ред. К.С. Юдельсона. М., 1972. С. 112.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8