Взгляды русских юристов конца 19 – начала 20-х веков и их вклад в развитие права России

Отсутствие требования какого бы то ни было умственного и нравственного ценза, отсутствие всякой организации, всякого надзора и вдобавок письменный порядок судопроизводства, облеченный канцелярской тайной, привели к тому, что ведением судебных дел, которое состояло преимущественно в сочинении состязательных бумаг, стали заниматься прогнанные со службы чиновники и другие лица столь же сомнительной нравственности, успевшие каким-либо путем приобрести некоторое знакомство с законами. Преследуя свою выгоду и стремясь возможно больше запутывать и затягивать дела, они являлись главными виновниками процветания клауз и ябедничества, характеризующих дореформенное правосудие.

Составители судебных уставов хорошо понимали, что в интересах правильного отправления правосудия занятие адвокатурой не может быть предоставлено всем и каждому, а должно быть сосредоточено, по примеру западноевропейских государств, в руках отдельного класса лиц, обладающих таким же умственным и нравственным цензом, как судьи и прокуроры. С этой целью и было решено создать сословие присяжных поверенных. Но условия тогдашней жизни не позволили осуществить эти планы в полном объеме. Сознавая, что в первое время число лиц с требуемым для присяжных поверенных цензом будет крайне ограничено и что, таким образом, потребность населения в юридической защите останется в значительной степени неудовлетворенной, составители уставов решили предоставлять присяжным поверенным монополию ведения дел только в тех городах, где число их достигнет известного комплекта, а до этого времени дозволили заниматься ведением чужих дел в судах всем правоспособным гражданам за немногими изъятиями. Вследствие этого наряду с официальной присяжной адвокатурой не прекратила своей деятельности прежняя самозванная, закулисная адвокатура. Чтобы поставить предел ее увеличению, был создан в 1874 г. институт частных поверенных, и право заниматься ведением гражданских дел предоставлено только присяжным и частным поверенным.

Большинство дореволюционных русских цивилистов склонялись к двухступенчатой системе правозаступничества. В современной России, как известно система правозаступничества - одноступенчатая. По нашему мнению, в этом вопросе возможно использование опыта дореволюционной России.

В трудах дореволюционных русских цивилистов важное внимание уделялось вопросам подсудности дел различного рода. Михайловский пишет: «Если как истец, так и ответчик живут в пределах одного и того же судебного округа (или участка, на которые разбита для распределения дел между различными судами вся территория государства), тогда вопрос о том, какому судье судить тяжбу между сторонами, не возбуждает сомнений. Истец и ответчик - оба живут в Харькове: значит и дело их, ценою свыше 500 руб., подсудно харьковскому окружному суду. Но как быть, когда ответчик живет в одном судебном округе (например, в Харькове), а истец в другом (в Москве)? Харьковский или московский суд станет разбирать дело? Суд по месту жительства истца или ответчика? Общее правило таково, что по месту жительства ответчика («местная подсудность»). Каждому, конечно, выгоднее судиться в суде ближайшем: не надобно далеко ехать к источнику правосудия, в ближайшем местном центре живут знакомые, которым можно оставить адрес для принятия судебных бумаг, здесь же тяжущийся имеет и знакомого адвоката и т. д. Итак, при выборе между, удобствами истца и ответчика, чьим же интересам правосудие отдаст предпочтение? Интересам именно ответчика: ведь его истец заставляет судится, и, может быть, без достаточных оснований. И пока неправота ответчика не доказана, закон должен относиться внимательно к его интересам, - вот почему и дает привилегию: судиться там, где ему удобнее, по месту хозяйственной или служебной оседлости. И если бы истец предъявил к нему иск не там, где ответчик живет, тот вправе заявить «отнюдь о неподсудности»: требование, чтобы ненадлежащий суд не рассматривал дело. Кроме этой подсудности (общей) наш процесс знает и специальную: напр., по месту нахождения недвижимости, и др. Впрочем, закон представляет тяжущимся возможность - путем добровольного соглашения выбирать между многими, одинаково компетентными судами (например, окружными) тот, где истец и ответчик желают почему-нибудь судиться: надо только, чтобы этим договором не была нарушена подсудность по роду дел, - нельзя дело, подсудное только окружному суду, разбирать у земского начальника, и наоборот. Непредъявление со стороны ответчика отводов о неподсудности по месту жительства принимается за согласие судится в этом суде; отвод о неподсудности должен быть заявлен до первого заседания по делу».

В современном российском гражданском праве в этом вопросе пошли по пути, поддерживаемым большинством дореволюционных русских цивилистов. Слушанье дела в гражданском судопроизводстве происходит по месту нахождения ответчика.

2.2 Особенности гражданского судебного процесса

Значительная часть современного гражданского процессуального права посвящена порядку рассмотрения дел в гражданском суде и отдельным частям гражданского процесса. Не оставляли этот вопрос без внимания и дореволюционные русские цивилисты.

Любой гражданский процесс начинается с предъявления иска. По мнению русских дореволюционных правоведов право на иск есть право на защиту своего гражданского права. На первоначальной стадии развития человеческого общества каждый самолично, своими силами защищает то, что считает своим; в случае необходимости он пользуется содействием товарищей (членов рода). В дальнейшем допустимость самопомощи все более и более суживается; расширяется роль государства, как органа контролирующего; управомоченный лишается возможности приступить к самопомощи раньше, чем органы государства не дадут ему на то разрешения. Впоследствии государство окончательно запрещает самопомощь в деле защиты лицом гражданского права. Но тем самым оно должно было принять обязанность дарования правовой помощи на себя, - конечно, после ходатайства о том частного лица и предварительного расследования вопроса о правонарушении в суде. Таким путем, как следствие запрета самопомощи, как возмещение этого ограничения, и явилось право на иск. Отсюда же вытекает, что право на иск есть право по отношению к государству, а не к той противной стороне, которая дает повод к иску, повод искать защиты у государства.

С процессуальной стороны значение имеет деление исков по тем последствиям, которые влечет за собою судебное решение: является ли таковым последствием возможность принудительного осуществления признанного права, или же оно заключается вообще в упрочении юридического положения лица. Обыкновенно таким последствием является присуждение ответчика к известным действиям в пользу истца: к передаче имущества, к выполнению обязательства, к непротивлению некоторым действиям истца. Предположением для подобных исков служит нарушение истцовых прав со стороны ответчика. Однако бывают случаи, когда такого нарушения еще нет, - а потому не может быть пока иска о присуждении. Но опасность правонарушения «в грядущем» висит в воздухе, - и дабы предотвратить обиду права, стороны имеют интерес теперь же, немедленно, узнать, как взглянет суд на их обязанности и права, на их юридические отношения, в том случае, если бы дело дошло до правонарушения.

В случае предъявления иска возникает гражданский процесс; возникает он, хотя бы ответчик и не изъявил желания вступить в дело. Это положение вызвано практическими соображениями. Действительно, если для возникновения процесса необходимо вступление ответчика в дело и вступление это есть его право, а не обязанность, то как быть в тех случаях, когда ответчик не пожелает вступить в процесс? Считать процесс не возникшим? Но в таком случае истец будет лишен всякой защиты. По этим соображениям, с точки зрения современного права, процесс считается возникшим, как только заявлено исковое ходатайство. Момент предъявления иска имеет весьма важные последствия для всего дальнейшего процесса. В зависимости от предъявления иска не только возникает сам процесс, но этот процесс подвергается еще и известной индивидуализации, приобретает самостоятельный, только ему одному свойственный характер. Из одного иска не может возникнуть двух процессов. Из двух разнородных исков не возникает один процесс. Каждый иск является корнем процесса. Поэтому, раз возник по данному иску процесс, а затем иск подвергся бы изменению, должен бы измениться и процесс. Ввиду такого значения иска для процесса представляется весьма важным вопрос о сохранении иском в течение всего процесса своей индивидуальности. Отсюда следует, что предъявленный иск не может изменяться по существу, он должен сохранять свое внутреннее тождество.

Изменение иска по существу бывает двух видов. Или изменяются основания иска (те правопроизводящие факты, которые вызывают иск), или изменяется содержание требования. В первом случае, например, истец требует сначала в силу договора займа, а затем - в силу найма; во втором - истец, изменяя просительный пункт, требует вместо представления пользования вещью, представление собственности на вещь, или истец требует сначала денег, а потом какую-нибудь вещь, и т. п.

Русские дореволюционные цивилисты в своих трудах подробно описывают порядок подачи иска в судах того времени.

Иск предъявляется в форме просьбы (прошения), обращенной к суду. Это прошение, поданное в суд, только тогда может вызвать ряд действий со стороны суда, когда будут соблюдены условия, предписанные законом. По каждому иску должно быть подано отдельное исковое прошение. Иски, вытекающие из разных оснований, т.е. опирающиеся на различные правопроизводящие факты, не должны быть смешаны в одном исковом прошении. Это правило установлено по тому соображению, что совместное рассмотрение разных исков, из разных оснований вытекающих, очевидно, затрудняет и замедляет производство дела.

Исковое прошение, подаваемое в окружный суд, должно быть непременно изложено в письменном виде и по установленной форме.

Мировым судьям просьба может быть заявлена словесно, причем она записывается в протокол или особую книгу и прочитывается истцу; последний подписывает ее. Исковое прошение должно содержать в себе следующие части: а) означение суда, куда подается прошение; b) обозначение личности истца; с) местожительcтво истца; d) обозначение личности ответчика; е) местожительство ответчика; f) цену иска; g) изложение обстоятельств дела, из коих иск проистекает; h) указание на законы, на которых иск основан (это указание, впрочем, необязательно); i) доказательства, коими подтверждаются приводимые истцом факты; k) изложение просительного пункта; l) подпись просителя. При исковом прошении должны быть представлены: подлинные документы, на которых основан иск, или копии с них, переводы документов, писанных на иностранных языках, доверенность, когда прошение подается поверенным, исковые пошлины (одна копейка с каждого рубля), а также деньги на производство вызова ответчика (посредством повестки, которая вручается ему судебным приставом или посылается по почте, или же посредством публикации в ведомостях, если адрес ответчика неизвестен истцу). Наконец, в производстве в окружных судах при прошении должны быть представлены копии, как прошения, так и приложенных к нему документов по числу ответчиков, для сообщения их последним.

Если при подаче прошения не соблюдены установленные законом правила, то это влечет за собой возвращение или оставление его без движения. Прошение возвращается, когда не означено, кем и против кого предъявляется иск; когда оно не представлено самим истцом и нет уполномочия на предъявление иска посторонним лицом; когда в прошении не означено, чего истец просит; когда не означена цена иска, за исключением тех случаев, когда ее нельзя определить (тогда размер судебной пошлины назначается судом при постановлении решения); наконец, когда в прошении помещены укорительные выражения. Прошение возвращается при особом объявлении, в котором означается причина; такое прошение считается как бы никогда не подававшимся и не прерывает течения исковой или земской давности. Прошение оставляется без движения, когда местожительство ответчика означено неясно или совершенно не означено; когда прошение или приложения не оплачены гербовым сбором; когда при прошении не оказалось упоминаемых в нем приложений; когда не представлено копий, следующих противной стороне; когда не приложены судебные пошлины или деньги на вызов ответчика, и когда не означено местожительство просителя. При оставлении прошения без движения истцу также сообщается о причинах и назначается семидневный срок для доставления недостающих сведений или приложений. Если он исполнит это в назначенный срок, то прошению дается дальнейший ход. В противном случае оно возвращается просителю.

Многое общие принципы из вышеперечисленного применяется при подаче и рассмотрении исковых заявлений и в наши дни.

Важную роль в гражданском процессуальном праве играют доказательства. Г.Ф. Шершеневич пишет: «Если мы хотим убедиться в том, что было какое-нибудь происшествие, мы стремимся, если мы не можем сами его воспринять, по крайней мере, расспросить всех, кто его воспринял, причем никакой границы нашему исследованию не ставится до тех пор, пока мы не исследуем всего, что только можно об этих фактах, пока мы не убедимся, что действительно эти факты были, или что их не было, или что с точностью нельзя сказать, были они или нет. Судья в процессе такой свободой не пользуется. Прежде всего, он не может исследовать все факты, какие ему хочется. Он разбирает спор о гражданском праве».

Особенностью гражданского права является то, что оно не охраняется без просьбы заинтересованного и охраняется только постольку, поскольку этого хочет заинтересованный.

Далее судья ограничен еще тем, что он сам не имеет права вызвать всех тех, кто видел это происшествие. Он должен ожидать, когда стороны в процессе, укажут ему, откуда он может узнать о правильности того, что они рассказывают. Они должны ему указать имена этих свидетелей и просить об их допросе, тогда уже судья вызовет и будет этих свидетелей допрашивать.

Далее Шершеневич пишет: «Это ограничение объясняется тем, что судья разбирает спор двух лиц; если бы разрешили ему самому собирать доказательства, то мы могли бы бояться, что он, настроившись по рассказу сторон в пользу одной, стал бы собирать доказательства только для нее. Чем спокойнее судья относится к делу, чем менее он сам действует, тем более мы уверены в том, что он придет к верному решению. Таким образом, не судья сам исследует истинность фактов, а стороны ему доказывают, стороны его убеждают при помощи доказательств в том, что известные факты были».

Эта обязанность доказывания возлагается, прежде всего, на истца. Это возложение обязанности доказывать на истца представляется справедливым и потому, что обыкновенно истцу легче доказать факты, говорящие в его пользу. Конечно, ответчик может, со своей стороны, представлять доказательства в опровержение доказательств истца. С другой стороны, ответчик должен подкрепить доказательствами свои возражения. Все, о чем стороны не спорят, должно считаться для судьи уже доказанным.

Главным средством доказывания являются, как и следовало ожидать, свидетели, т.е. лица, которые восприняли те факты, которые нужно доказать в процессе. Они допрашиваются на суде так, что сначала они сами рассказывают, что им известно по делу, а затем каждая из сторон и сам судья могут предлагать им вопросы. Для усиления достоверности свидетельских показаний, свидетели присягают, что они будут показывать одну только сущую правду, а лжесвидетелям закон грозит строгим наказанием.

Рядом со свидетелями в большом ходу в гражданском процессе письменные доказательства. Это записанные наперед показания людей об их чувственных восприятиях. Важнейшими являются договоры, вообще волеизъявления сторон. Закон разрешает сторонам для большей верности (свидетели могут умереть) все договоры облекать в письменную форму, а иногда ее даже предписывает (покупка недвижимости) или, по крайней мере, воспрещает доказывать их свидетелями (заем). Для большей достоверности договоры могут, а иногда должны - все целиком или, по крайней мере, относительно подписи на них - быть удостоверены нотариусами. То, что засвидетельствовано подписью нотариуса (официальные документы), уже нельзя опровергать свидетелями. Если письменные показания исходят не от самой стороны, а от третьего лица, то такое письменное свидетельство имеет значение доказательства только тогда, если лицо, их написавшее, имело право выдать такое удостоверение.

Мейер высказывает мнение, что «часто раздаются голоса против того, что судья так стеснен в собирании доказательств в процессе; говорят, что особенно лицам, недостаточно юридически образованным, значит, обыкновенно беднейшим, слишком трудно самим доказывать факты перед судьей, и что поэтому, за неумением доказывать, беднейшие нередко проигрывают самые верные тяжбы. Лучшим средством помочь было бы обеспечение беднейших даровой или, по крайней мере, дешевою юридической помощью, в виде устройства государственной адвокатуры, а также облегчение устройства всяких союзов, ставящих своей задачей юридическую помощь своим членам. Впрочем, не нужно преувеличивать бездеятельность судьи в процессе. За судьей оставляется право предлагать вопросы сторонам для выяснения дела, а также указывать им, какое из обстоятельств дела, важное для решения, еще не доказано стороной. Наконец судья может не только по просьбе сторон, но и по своему усмотрению назначать так называемый осмотр на месте, приглашать экспертов и т.д.».

Чрезмерная связанность судьи при доказывании фактов является часто пережитком прежних порядков. «На первых порах исторической жизни на суде вовсе нет современного доказывания фактов. Суд сводится к тому, чтобы без явки к власти не было расправы, обыкновенно кровавой, с предполагаемым обидчиком. На суд является истец с своими родичами или друзьями и заявляет, что ответчик виновен. Чтобы спастись от осуждения, ответчик обязан один, а еще чаще с несколькими неопороченными членами общины, поклясться, что он невиновен, или же подвергнуться так называемому «Божьему суду». Смысл клятв соприсяжников в том, что они считают ответчика таким хорошим человеком, который не мог обидеть. Таким образом, соприсяжники не свидетели, они могли и не быть там, где случилось происшествие. Судья объявлял правой одну из сторон по внешнему признаку, по тому, поклялись ли за нее соприсяжники или успешно ли она выдержала Божий суд; бросали, например, ответчика в воду связанным, и если он не шел ко дну, то считался виновным, так как его поддерживала нечистая сила. Частым видом Божьих судов были также поединки между сторонами и их соприсяжными. С усложнением жизни сторонам важно было наперед запастись соприсяжниками, и они приглашают их присутствовать при самом заключении договора. А потом начинают заключать договоры на письме. Теперь перед судьей проходят уже рассказы о том, что люди видели и слышали. Появляются доказательства в теперешнем смысле слова; но люди привыкли, чтобы судья судил только по внешним признакам, притом судьям совершенно не верили, боялись взяток, и новое лицо в процессе - свидетеля, - как старого соприсяжника, еще заставляли сражаться на поединках. А затем вырабатываются правила, когда судья, во что бы то ни стало, обязан верить доказательствам и когда нет: так, он обязан верить согласному показанию двух свидетелей; если имеется один только свидетель, то это лишь половина доказательства и надо добрать еще половину, - например, сторона должна присягнуть. Если два свидетеля разногласят с двумя другими, то тогда судья обязан был дать преимущество показанию мужчин, а не женщин, богатых, а не бедных, ученых, а не необразованных и т. д. Хотя в основе этих правил и лежали некоторые правильные наблюдения, например, бедного легче подкупить, чем богатого, ученый более понимает, чем необразованный, но в каждом отдельном случае эта «формальная» оценка доказательств могла вести к глубокой несправедливости. Поэтому теперь, когда мы не боимся особенно воздействия сторон на судью, когда созданы хорошие правила судопроизводства, судье предоставлена свободная оценка доказательств по его мнению и убеждению. Но следы старого сохранились и у нас: можно, например, отвести вовсе от показания ближайшего родственника противной стороны. Правило, понятное в старое время, когда судья обязан был верить свидетелю, и непонятное теперь, когда судья, выслушав показание родственника и заметив, что он показывает пристрастно, мог бы спокойно написать в своем решении: этому свидетелю верить нельзя. Также пережиток право сторон, если обе они на то согласны, решать дело присягою в церкви, при сем судья, как в старину, обязан решать дело по внешнему признаку, была ли принесена присяга или нет. В жизни присяга сторон встречается, впрочем, очень редко.»

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6