Защита в уголовном процессе как служение общественное

«Знайте, сказал он, что самая глубокая и, может быть, наиболее трудно исцелимая язва вашего сословия это - слепая дерзость, с которою многие решаются вступать в состав его, прежде достаточно подготовки, необходимой, чтобы стать того достойным. Адвокатура западная принята уже это предостережение к сведению и руководству, и средь ее ныне, во всех странах, имеются лица, приобревшие высокий авторитет своими научными трудами. У нас, за очень и очень редкими исключениями, адвокат довольствуется теми сомнительными лаврами, которые он получает в зале судебного заседания. Но и здесь, при бедности содержания, даваемого лишь серьезною подготовкой, ему приходится ограничиваться дешевым красноречием, прибегая для обеспечения успешного исхода и к малодостойной игре на струнах суеверия и предрассудков, если в составе присяжных заседателей преобладают лица необразованные. Евангелие, колокольный звон, канун праздника - все это для него становится дозволенным оружием борьбы с противником и с правосудием; но это оружие он сменяет другим и быстро переходит к сантиментальной теории среды, если данный состав присяжных заседателей, по мнению его, долее способен проникнуться почерпнутыми из нее соображениями. В этом лежит одна из крупных причин бесцветности речей защиты; у нас, как замечено, лучшая речь по процессам печати произнесена не присяжным защитником, а подсудимым. Автору настоящих строк известны случаи, когда люди, весьма талантливые, переходя из судебного ведомства в адвокатуру, решительно забрасывали книгу, говоря: на наш век хватит и тех знаний, которые мы имеем. Подобное направление людей защиты особенно печально ныне, когда самые основные понятия уголовного права подвергаются сомнению и пересмотру. Дни сантиментальной теории влияния среды на уголовную ответственность сочтены, польза защиты заподозрена и против драгоценнейшего для нее понятия личной свободы выступил грозный враг в лице итальянской антропологической школы, более и более захватывающей поле битвы. Бороться с ним успешно нельзя при помощи тех орудий сомнительного качества, которые находятся ныне в распоряжении представителей защиты.

VIII. Настоятельно нужное для упорядочения уголовной защиты

Из изложенного вытекает, что наша жизнь богата условиями, задерживающими развитие защиты. Едва ли можно сомневаться, что крупнейшие в ряду их лежат самой корпорации присяжных поверенных, которая почти всецело отклонила от себя исполнение защитительных обязанностей, и руководящий орган который не оказался на высоте призвания, законом для него указанного: в сознании его нравственный уровень защитительной профессии более и более понижался, снизойдя до такого минимума, при котором утрачивается всякая граница между адвокатурой присяжной и частной, между присяжными поверенными и ходатаями доброго старого времени. Стимул личного удобства и личного интереса оказался могущественнее стимула общественной пользы, побудив присяжных поверенных бросить на произвол судьбы огромную массу подсудимых, отчего существеннейшим образом исказилось отправление уголовного правосудия. Такое печальное положение вещей имеет, конечно, одну из крупнейших причин в незначительном еще у нас числе людей, записавшихся в присяжную адвокатуру. Но видеть в этом обстоятельстве единственную его причину и думать, что она, сама собою устранившись с течением времени, не нуждается ни в каких мероприятиях, значило бы закрывать глаза на действительность. Коренная причина лежит глубже и заключается в несостоятельности того принципа «laissez faire», который положен нашим законодательством в основание организации и деятельности корпорации присяжных поверенных; и в этом частном случае он оказался непригодным. Не подлежит, в самом деле, никакому сомнению, что выпадающая ныне цифра защиты по назначению, в 4-5 ежегодно на каждого присяжного поверенного, без заметного обременения их могла бы изыскать и способы вознаграждения за расходы тех членов корпорации, на которых выпадала бы эта обязанность общественного служения. Они могли бы достигнуть этого, или возбудив в законодательном порядке вопрос о государственном вознаграждении таких лиц, или же возмещая их убытки из того 10% сбора, в состоянии и распределении которого советы так упорно отказываются представлять правительству какие бы то ни было разъяснения. Призрачными оказываются и другие соображения, на которых основывался Петербургский совет и которые без дальнейшей проверки приняты прочими советами. Нельзя сколько ни будь серьезно утверждать, будто бы обязанность отлучки из места жительства на время не свыше двух суток, в течение месяца, представляет опасность для гражданских интересов верителей присяжного поверенного; каждому из поверенных нет ничего легче, как ходатайствовать об отсрочке разбирательства гражданских дел, заседания по которым предполагались на эти дни, и не думаем, чтобы самые смелые антагонисты наших судей решились заподозрить их в желании противодействовать подобным ходатайством. Напротив, можно с уверенностью сказать, что к ним все без исключения судьи отнесутся с полной предупредительностью. Поэтому же незачем заботиться об установлении в порядке законодательном каких-то мер, способных оградить интересы верителей; в этом случае практика легко обойдется своими собственными силами. Вместе с тем, и сама корпорация присяжных поверенных могла бы принять на себя некоторые заботы по гражданским делам тех из ее сочленов, которые временно будут отсутствовать по командировкам для уголовных защит, почему утверждение, будто бы «необходимость подобных поездок вообще сделала бы невозможным исполнение присяжными поверенными своих обязанностей по делам гражданским», представляется во всех отношениях голословным. Будь на то добрая воля присяжных поверенных, они легко могли бы и теперь согласовать исполнение своих обязанностей по делам гражданским с нуждами защиты, потому что нет никаких оснований сомневаться в доброй воле помочь им в этом ни со стороны судей, ни со стороны правительства. Еще менее временными причинами, лежащими единственно в недостаточности числа присяжных поверенных, может быть объяснимо то понижение нравственного уровня защиты, которое отмечено выше в практике руководящих органов этой корпорации. Знамя защиты можно и должно держать высоко, как бы ни были малочисленны его охранители. Нравственная доблесть воинов не в количестве их, а в качестве.

Но следует ли из вышеизложенного, что корпорации присяжных поверенных органически неспособна к исполнению обязанностей защиты и что, потому, для представительства их должно быть изобретено совершенно новое установление, с характером должности? Лежит ли выход из того критического положения, в котором очутилось наше уголовное правосудие, единственно в учреждении трибунала защиты, рекомендуемого Каррарой, или подобного ему института? Такая мера, напротив, по мнению нашему, была бы крайне опасна. Сосредоточение обязанностей защиты в руках лиц, состоящих на государственной службе и вознаграждаемых государством, повело бы к значительному уменьшению числа защитников. Завися от той же власти, как судьи и прокуратура, такие защитники не имели бы достаточной независимости действия, не проявляли бы достаточной энергии и не возбуждали бы к себе и со стороны подсудимых большого доверия, чем прокуроры того времени, когда на них возлагались защитительные обязанности. Однообразие труда притупляло бы их впечатлительность и усердие и вся их деятельность могла бы свестись к обрядовому исполнению бюрократических обязанностей. Такое решение вопроса не имеет за себя и данных истории, которая обнаруживает стремление к развитию идеи свободы в деятельности защитника, и потому к нему следует относиться с величайшей осторожностью. Не в коренных реформах нуждается корпорация присяжных поверенных для получения способности достойно представлять перед судом задачи защиты, а лишь в смягчении того принципа «laissez faire», который сквозит в ее построении. Место теперешнего государственного безучастия должна сменить деятельная забота о том, чтобы каждый член ее сознавал свои обязанности, и исполнял их достойным для правосудия образом. Но к достижению этой цели можно идти двумя путями. Один состоит в подчинении присяжных поверенных, по отправлению обязанностей защиты, какой либо посторонней власти, с представлением ей начертать для корпорации присяжных поверенных обязательные по этому предмету правила деятельности и наблюдать за их исполнением, применяя, в случае нужды, и меры дисциплинарного взыскания. Подчиняя адвокатуру посторонней власти, он может обеспечить точное отправление присяжными их внешних обязанностей по защите, не гарантируя общество в подъеме нравственного уровня защиты. Non omne quod licet honestum est. Посторонняя корпорации власть в силах противодействовать лишь тому, что non licet для присяжных поверенных, налагая взыскания за прямые нарушения адвокатского долга, предусмотренные законом или инструкциями. Honestum же для адвокатов может создать только корпорация, посредством постепенного вырабатывания в своей среде добрых обычаев и взаимного контроля своими членами. При подчинении посторонней власти, члены корпорации утрачивают ту самостоятельность действия, которая столько необходима для защиты; оградить ее не может даже суд, поставленный на место советов, так как для общества важно не только то, чтобы суды испытывали на себе известную степень контроля со стороны присяжных поверенных. Наконец, подобное решение вопроса было бы глубоким нарушением начала равноправности между защитою и обвинением, органы которого поставлены совершенно независимо от суда. Полного осуждения заслуживает также мера, слухи о которой носились одно время в нашем обществе, именно предположение дать советам присяжных поверенных коронного председателя, или же такого, который был бы непосредственно подчинен единоличной власти старшего председателя судебной палаты, и вместе с тем расширить его распорядительную власть по управлению корпорацией присяжных поверенных. Мы не отрицаем необходимость последнего, ибо власть председателя совета, ныне представляется весьма вялою, благодаря ее бессилию. Но такая усиленная власть может принадлежать только выборному члену корпорации, живущему ее жизнью, проникнутому ее интересами, разделяющему все ее права и обязанности. Важно, конечно, чтобы такой старший между равными был достаточно независим от своих товарищей при применении власти, законом ему предоставляемой; но это в достаточной степени могло бы быть достигнуто увеличением срока его выборной службы, и также мера оказалась бы весьма полезной и по отношению к членам совета. Если бы последние избирались года на три или даже на пять, и, притом, не все разом, а по частям, так что совет обновлялся бы новыми членами, сохраняя в своей среде и известное число старых, приобревших уже опытность, то этот важный орган получил бы недостающую ему теперь твердость практики и значительно выиграл бы в своей самостоятельности. Присоединение же к нему постороннего лица могло бы внести разлад в его деятельность и повело бы к упадку корпоративного духа в адвокатуре.

Таким образом, остается лишь второй путь, при котором забота о надлежащем исполнении присяжными поверенными обязанностей защиты сохраняется в руках выборных советов, но с указанием в руководство им определенных правил деятельности, преподать которые упустило из виду действующее законодательство. Такие правила пополнят весьма существенный пробел и дадут советам твердую почву, стоя на которой они могут наблюдать за членами корпорации в желаемом законом направлении. Начертание их отнимет возможность объяснять неправильные действия лиц, на которых лежит обязанность защиты, простым различием во взглядах, и положить конец дальнейшему развитию тех неправильных положений, путем которых защитительная деятельность более и более превращается в торговый промысел. Исправив практику адвокатов, они доставят необходимое ограждение интересам правосудия. Мы думаем, что следовало бы назначение защитников из числа присяжных поверенных возложить, вместо председателей суда или совместно с ними, на советы, которые должны быть заблаговременно оповещаемы судом о числе уголовных дел, предположенных для каждой сессии. Совет должен изыскать способы для исполнения обязанностей защиты в пределах всего судебного округа, причем он может или установить между присяжными поверенными очередь поездок на защиты, соображаясь с местами их жительства, или даже в каждом выездном участке назначить для исполнения обязанностей защитника одного или нескольких присяжных поверенных, подчинив их отчету перед собой и озаботившись о вознаграждении их за понесенный труд и расходы. Затем всякое уклонение от защиты по назначению и небрежное исполнение защитительных обязанностей должны быть прямо объявлены тяжкими дисциплинарными проступками, караемыми не ниже выговора, а при повторении - временным запрещением практики и даже исключением из сословия. Лишив договоры о гонораре за защиты по уголовным делам судебной охраны, можно и должно определить в законе обязанность состоятельных подсудимых уплачивать известную сумму за помощь защитника, в виде судебных по делу издержек. Если, таким образом, советы приведут в известность, какие именно присяжные поверенные в данном уезде буду исполнять обязанности защитников по назначению (причем желательно, чтоб такие уездные списки были заблаговременно известны не только суду, но и подсудимым), то затем откроется, конечно, возможность расширения для таких защитников права участия и в предварительном следствии.

С надлежащей постановкой защиты связаны самые крупные интересы уголовного правосудия. Мы верим, что дать им должное обеспечение окажется в силах сама корпорация присяжных поверенных, получив в руководство указания, которые, исключая всякое сомнение о назначении и обязанностях защиты, могли бы служить твердою основой для деятельности защитников. Мы склонны думать, что только отсутствие таких указаний возбудило те неясные и неверные представления о процессуальном положении защитника и отношении его к клиенту, которые сказались в практике присяжных поверенных. В этом убеждает нас и то соображение, что такой шаг лежит в истинных интересах самих присяжных поверенных, так как, в противном случае, государство, минуя их, вынуждено было бы обратиться к созданию нового института, который в значительной степени подорвал бы престиж адвокатуры. Еще более убеждает нас в это высота нравственного идеала, в институте защиты заключающегося; для достижения его никакие материальные жертвы не могут быть признаны чрезмерными.

Являясь на помощь угнетенному, а часто и невинному, в самый критический период его жизни, защита представляется одной из благороднейших арен юридической деятельности. Она достойна подъема самых лучших духовных сил человеческой природы, чем объясняется как посвящение себя защите людей высокого уровня нравственного и умственного, так и несомненные симпатии общества к этой деятельности в ее чистом виде. Нужен был целый ряд промахов самых грубых, эгоистических увлечений, диаметрально противоположных внутренней природе защиты, чтобы охладить эти симпатии; но они доныне не поколеблены вполне, и теперь, как всегда, сознающий свое назначение защитник может смело рассчитывать на полное к себе сочувствие. Доставляя самоудовлетворение и постоянно обращая на себя сочувственные взоры общества, защитительная профессия, вместе с тем, представляет огромную важность и для организма государственного. Правильная постановка и твердая организация защиты необходимы не только, и даже не столько, в интересах отдельных подсудимых, сколько в интересах судебной правды. Мы прибавим, не рискуя вызвать возражения, - и судебного достоинства, потому что этим уравновешиваются силы сторон и суду открывается возможность занять между ними высокое положение, единственно ему приличествующее.

В принципе нет разницы между защитой и другими видами общественного суждения. Но какая огромная разница по положению! Служение, получающее должностную форму, более или менее обезличивает человека, создает для него строгую иерархическую подчиненность и выдвигает на первый план обязанность слепого исполнения. Завидная доля защитников как служителей общества та, что они могут, неся свою службу, сохранять в полной мере свою личную самостоятельность. Не имея над собою начальства, свободный от бюрократических отношений, защитник нисколько не рискует естественным ростом своей индивидуальности на занимаемом им посту. Напротив, чем полнее развивает он общечеловеческие стороны своей природы, тем богаче становится и запасом тех именно сил, которые необходимы ему для его привлекательного служения.

Защите могут грозить опасности внешние и внутренние, в ней самой лежащие. Первые ныне не страшны, так как стало очевидным, что всякие стеснения защиты постороннею властью составляют противодействие правосудию и не желательны для государства. Но тем важнее опасности второго рода, тем тщательнее нужно избегать их. Кому много дано, с того много и взыщется. Огромность задачи возлагает на защитников обязанность тщательно оберегать общественную функцию их деятельности, избегая всего, что уклоняет их на путь частного промысла к забвению лежащей на них общественной миссии громадной важности.

Настоящий вопрос имеет еще одну сторону, усугубляющую его огромное общественное значение, ту именно, которою он соприкасается с судьбами молодого поколения. Ныне для университетской молодежи, желающей по окончании курса посвятить себя судебной деятельности, доступ в правительственную службу более и более сокращается, частью благодаря привилегированным питомникам юриспруденции, частью ввиду постепенного замещения судебных вакансий. Для молодежи университетской, таким образом, адвокатура остается почти единственною сферою юридического труда. Печаловаться об этом нет причины, ввиду указанной уже привлекательности и симпатичности этого вида труда в его чистом виде. Но тем настоятельнее позаботиться, чтобы чистое русло его не было загрязнено в самых истоках, и чтобы наша молодежь, мечтая нести общественную службу, не попадала за прилавок недоброкачественной лавочки, этого требуют интересы молодого поколения в настоящем, интересы судебной правды и судебного достоинства в ближайшем будущем.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5