Проблемы и перспективы участия Мексики в НАФТА

большинство этих "городских" мексиканцев живут в недавно созданных городах

и являются либо крестьянами, которые находятся в процессе приобретения

городской культуры, либо мигрантами второго поколения. В этом смысле, так

называемый мексиканский средний класс, составленный в большой степени из

семейств, которые находятся в процессе перехода от одного образа жизни к

другому. Как политический фактор эта группа только начинает приобретать

свой голос.

В отличие от Соединенных Штатов и Канады, где средний класс

традиционен и устойчив, индустриализация и урбанизация в Мексике находится

все еще в процессе становления. В течение выборов 1994 года более 35

миллионов Мексиканцев голосовали, по сравнению только с 19 миллионами,

голосовавшими на выборах в 1988 году и почти 40 миллионов человек наблюдали

за теледебатами, проходящими среди кандидатов в президенты, первыми такими

дебатами в Мексике.

Также больше четырёх миллионов мексиканцев пришли к избирательным

урнам впервые в жизни. Очевидно, что гражданские ценности еще не

полностью получили признание. Из 90 миллионов мексиканцев 40 миллионов

живут в бедности и около 17 миллионов живут в чрезвычайной бедности;

средний уровень образования - менее пяти классов.

Относительная молодость населения будет решающим фактор в

политической жизни страны. Почти 36 процентам населения меньше 15 лет.

Инвестиции в образование, таким образом, в течение ближайших десятилетий

должны сильно возрасти. Но тот факт, что в стране более 25 миллионов

школьников, подразумевает, что нынешнее поколение имеет беспрецедентную

возможность приобрести уровень образования намного выше, чем их родители.

Что бы там ни было, эти Мексиканцы, в отличие от их родителей, имеют

свободный доступ к информации, связанной с мировыми событиями. Для них

будет невозможно не сравнивать Мексику и остальной частью мира. Влияние,

которое это будет иметь на политическую и социальную сознательность будущих

поколений, не известно, но ясно, что эти новые граждане вырастут в

беспрецедентных условиях.

Мексика входит в двадцать первый век, испытывая недостаток полной

национальной интеграции. Ежедневная правовая норма, с которой граждане

постоянно сталкиваются, не является проблемой в Канаде и Соединенных

Штатах, но продолжает быть проблемой в Мексике. Роль главной силы

(гегемонии) - все еще является актуальным вопросом в Мексике.

Принцип «непереизбрания», например, был установлен в Конституции 1917

как реакция на разочарование диктатором Порфирио Диасом, который находился

у власти более 30 лет. Строгое применение «непереизбрания» привело к

недостатку профессионализма и к слабости законодательных органов,

отсутствию систематической оценки общественной линии поведения. Отсюда

следует хаос и неоправданная трата ресурсов. Этот конституционный принцип и

многие другие, например, отношение между штатами и Федерацией (особенно в

отношении финансовых вопросов), имеют большую значимость и уместность.

Мексика фактически находится в состоянии глубокого переопределения.

Постоянные поправки к конституции и избирательным кодексам подразумевают

глубокое переопределение юридического устава. Мексика испытывает переход от

экономики с автократическими намерениями, нелиберальной политической

системы к открытой и взаимозависимой экономике, реальной плюралистической

партийной системе (почти 25 процентов населения уже управляется оппозицией,

и конкурентоспособность существует приблизительно в 64 процентах

муниципалитетов страны) и беспрецедентной культурной и информационной

либерализации.

Это отклонение могло бы казаться бесполезным, но это помогает

устранить различия между Мексикой, Соединенными Штатами и Канадой. В

Мексике трудности географической, расовой и этнической интеграции делают

идею нации как политического сообщества гораздо менее важной чем это в двух

соседних северных странах.

Путь Мексики к НАФТА

Мировой энергетический кризис 70-х годов, создавший импульс

для быстрой структурной трансформации, условно разделил страны на

две группы: одну побудил перейти на новый технологический виток, на

интенсивное ресурсосберегающее производство; другой позволил

«упиваться» своим богатством. Взлет мировых цен на нефть подтолкнул

Мексику, обладающую этим ценнейшим ресурсом, да еще в больших

размерах (входит в пятерку главных мировых продуцентов), наращивать

ее добычу (открытие и освоение в середине 70-х годов новых нефтяных

месторождений внесло перелом в ход всех этих эволюционных

процессов.) Неожиданный «валютный дождь» породил в стране эйфорию,

иллюзию возможности - без особых интеллектуально-трудовых затрат -

«процветания» в современной, быстро меняющейся и усложняющейся

экономике.

С одной стороны, резко возрос объем мексиканского экспорта и

экспортных доходов, что позволило увеличить вложения в

многочисленные экономические программы, с другой - к мексиканской

экономике стали проявлять повышенный интерес иностранные инвесторы,

в том числе североамериканские.

В условиях оживления конъюнктуры усилился приток в страну

зарубежных капиталов, главным образом американских (свыше 2/3

общего объема), которые в основном имели спекулятивный характер.

Диспропорции в экономике, краткосрочность приоритетов развития

оборачивались нарастанием внешней задолженности (с 3,8 млрд. долл.

в 1970 г. до 39 млрд. в 1979), причем свыше 4/5 ее суммы

приходилось на частные «ТНБ с их более жесткими условиями

кредитования. Потенциально богатая страна «жила в кредит».

Предгрозовым оказался 1981 г., когда администрация Рейгана,

реагируя на кризисные явления в американской экономике и желая

привлечь зарубежные капиталы для смягчения своих макродефицитов,

резко повысила учетные ставки. Платежи Мексики по долговым

обязательствам возросли примерно втрое в обстановке инфляционной

экономики, когда становится невыгодно делать долгосрочные

инвестиции, мексиканские капиталы устремились в американские банки.

В отсутствие надлежащего валютного контроля все призывы

правительства и президента Л. Портильо приостановить бегство

капиталов в сложное для страны время оставались тщетными.

Пробуждение от иллюзий началось в 1982 г., когда «неожиданно»

(в 1979-1981 гг. темпы роста достигали примерно 8% ежегодно)

произошел резкий спад. Принятые «пожарные» меры девальвация песо,

частичные, а затем расширенные валютные ограничения, оказались

запоздавшими и не дали должного эффекта. В августе 1982, г.

Мексика, стремившаяся до того момента быть аккуратным плательщиком,

внезапно объявила о приостановке выплат в счет внешнего долга.

Чтобы поставить шлагбаум на пути утечки капиталов, правительство в

сентябре того же года приняло решение о национализации частных

банков. Страна оказалась в тисках глубокого финансово-

экономического кризиса; падение производства в 1983 г. превысило

5%, чего Мексика не знала со времен «великой депрессии». Взрывная

волна от этого события прокатилась по другим странам региона.

В столь неблагоприятной ситуации избранный в 1982 г. новый

президент М. де ла Мадрид обратился за помощью к МВФ, без «зеленого

света» которого должник не может рассчитывать на возобновление

кредитования со стороны других банков, и в конце года обнародовал

«Хартию намерений» с обязательством изменить экономический курс.

Суть перемен сводилась к сужению госсектора посредством

приватизации, отмене валютного контроля, уменьшению бюджетного

дефицита и реализации ряда других рекомендаций супербанка-

координатора. Конкретизация этих намерений, призванных преодолеть

финансово-экономический кризис, была официально оформлена в

Национальном плане развития 1983-1988 гг. (срок полномочий

президента).

Первый этап неолиберальной политики в Мексике, как и ряде

других латиноамериканских стран (Чили, Аргентина, Уругвай и др.),

характеризовавшийся недооценкой системного подхода, не увенчался

успехом. Замораживание зарплаты - ее реальное содержание только за

один 1983 г. уменьшилось почти на 1/4 обернулось сокращением

внутреннего платежеспособного спроса. Если к этому добавить желание

Мексики восстановить свой традиционный образ исправного должника

(только ежегодные выплаты процентов достигли 10 млрд. долл.), что

привело к свертыванию инвестиционной деятельности (в 1984 г. почти

на 40%), станет понятным повторный спад производства (в 1986 г. на

4%). Управление экономикой выходило из-под контроля, и тогда

начались поиски новых экономических ориентиров.

Между тем на мировом небосклоне в 80-е годы ярко засверкали

восходящие звезды Южной Кореи, Тайваня, других новых индустриальных

стран Юго-Восточной Азии, которые добились феноменальных экономических

успехов, не отгораживаясь от стран Запада, а, напротив, активно

привлекая их капиталы, создавая условия для совместного с иностранными

фирмами производства и освоения внешних рынков. Да и в самой Южной

Америке впечатляющих успехов добилась Чили. Эти примеры, опровергшие

классово ограниченные, полумарксистские концепции противостояния

«империалистическим акулам», а главное - неудачи собственной внутренней

и внешнеэкономической политики побудили президента Мигеля де ла Мадрида

в середине 80-х годов круто изменить курс.

Начались немыслимые еще несколько лет назад преобразования:

широкая приватизация предприятий и децентрализация управления

промышленностью, полная перестройка экономических отношений в

деревне, отмена ограничений участия иностранных капиталов в

мексиканских компаниях и т.д. Параллельно и в тесной увязке с этим

происходила либерализация внешних связей. В июле 1986 г. Мексика

вступила в ГАТТ, что повлекло за собой резкое сокращение

количественных ограничений импорта и существенное снижение тарифных

барьеров. Одним из ключевых направлений ее внешнеэкономической

политики становится зондирование перспектив участия в тройственном

североамериканском блоке НАФТА, формируемом по инициативе США. В

нем она видит инструмент решения своих все более сложных проблем.

Идея торгового союза США с Латинской Америкой, прежде всего с

Мексикой - их непосредственным соседом, имеет давнюю историю. Она

активно обсуждалась американскими конгрессменами еще в 50-е годы,

но дальше дискуссий дело не продвинулось. Ее претворению в жизнь

препятствовала взаимная настороженность партнеров: США, крупнейший

экспортер аграрной продукции, опасались чрезмерного притока

мексиканских товаров (мировой экономический кризис 1957-1958 гг.

давал тому основания) и нежелательной иммиграции; Мексика,

проводившая протекционистскую политику, боялась вторжения более

сильного и динамичного бизнеса, способного подмять под себя

становившийся на ноги национальный капитал.

Реально вопрос о торговом союзе стал обсуждаться в 80-х годах,

особенно после того, как в 1988 г. было заключено соглашение США с

Канадой. Расчеты Мексики строились главным образом на получении

доступа к современной технологии для осуществления своей программы

модернизации экономики. При нехватке собственных средств приток

инвестиций в ключевые отрасли хозяйства помог бы повысить

конкурентоспособность мексиканской экспортной продукции и, что не

менее важно, смягчил бы столь острую для страны проблему занятости.

С приходом к власти в декабре 1988 г. президента Салинаса де

Гортари реформирование мексиканской экономики еще более углубилось.

Выпускник Гарвардского университета, он повел страну по пути

неолиберализма. Освобождение цен из-под государственного контроля в

сочетании со снижением налогов, либерализацией финансовой системы, а

главное - широкой приватизацией дало впечатляющие результаты.

Среднегодовые темпы инфляции упали с 52% в 1988 г. до 9,5% в 1993 г.;

бегство капиталов из страны сменилось их притоком, масштабы которого в

последние два года достигли 24—25 млрд. долл. в год; положительное

сальдо баланса текущих операций повысилось с 2,2 до 8,3% ВВП. С 1990 г.

в стране возникли 24 тыс. новых предприятий. Большую роль в этом

процессе играют прямые иностранные инвестиции. Особенно активно пошел в

Мексику капитал из США: за 1987 г. балансовая стоимость прямых

американских капиталовложений возросла здесь на 6,3%, за 1988 г. - на

15,9, за 1989 г. - на 24,3, за 1990 г. - на 32,2, за 1991 г. - на 31,0%.

Завершающий правление К. Салинаса 1994 год в экономическом

плане вроде бы не сулил никаких особых осложнений, тем более

потрясений. В результате «салинастройки» инфляция снизилась до 7% -

наименьший уровень с начала 70-х годов. Проводившаяся с конца 80-х

приватизация около 270 компаний принесла казне 13 млрд. долл.

Президенту удалось добиться списания долгов на сумму 9 млрд. долл.

Несколько сократился уровень безработицы. Первый год действия НАФТА

закончился сравнительно успешно: оборот внешней торговли вырос на

1/5, что, по мнению министра финансов X. Серра, могло дать

дополнительный импульс экономическому росту. Страна казалась одной

из самых процветающих в мире. Сам президент после передачи власти

Э. Седильо 1 декабря 1994 г. готовился к возможному новому посту —

руководству во Всемирной торговой организации, заменившей ГАТТ. В

дальнейшем, из-за политического скандала внутри страны, К. Салинас

был вынужден снять свою кандидатуру и уехать в США.

Мексиканский кризис

Финансовая буря, разразившаяся в декабре 1994 г., оказалась для многих

громом среди ясного неба. Девальвация мексиканского песо менее чем за год

после того, как торговый договор вступил в силу, отбросила много ожиданий

НАФТА. Это событие потрясло международные финансовые рынки и вовлекло

Мексику в один из самых худших периодов.

В декабре 1994, девальвация понизила Мексиканское песо c 3.5 за доллар

до приблизительно 6.5. Это составило в среднем приблизительно 7.5 песо за

доллар в течение 1996. За первую неделю марта курс песо упал до 8 за

доллар.

По горячим следам уже был проведен анализ экономических и

политических причин, вызвавших финансовую бурю и резкий

экономический спад в Мексике, которая считалась на Западе одной

из наиболее стабильных латиноамериканских стран и витриной

неолиберальных реформ. Сегодня, по прошествии нескольких лет,

истекших после начала массового бегства иностранного капитала

из Мексики, обрушившего ее экономику, можно более полно оценить

его региональные и глобальные последствия («эффект текилы»).

Масштабы потрясений в середине 90-х годов в этой стране

нередко сравнивают с тяжелым долговым кризисом 1982 г. Однако

необходимо отметить одно существенное отличие. Сегодня Мексика

вместе с США и Канадой является участником соглашения о

Североамериканской зоне свободной торговли (НАФТА), где она

пользуется рядом преференций. На объединенном пространстве

НАФТА отменены многие ограничения в торговле и других областях

экономической деятельности, происходят процессы, повышающие

взаимозависимость партнеров при всей огромной асимметрии их

экономической мощи и политического веса.

Последнее обстоятельство - иными словами, опасения США и

международных финансовых институтов относительно того, что

«эффект текилы» может сказаться на мексиканских партнерах по

НАФТА и создаст угрозу стабильности мировой финансовой системы

- побудило их поспешить на выручку Мексике.

Таким образом, с одной стороны, участие Мексики в НАФТА

ускорило наступление кризиса, так как подстегнуло

изнурительную гонку неолиберальных реформ, в которую оказалась

втянута эта страна. «Является ли Мексика жертвой НАФТА? Почти с

уверенностью можно сказать «да», - такой ответ дали на

поставленный вопрос эксперты независимого английского

аналитического центра по проблемам Латинской Америки. По их

мнению, НАФТА ограничила свободу маневра для Мексики и усилила

её уязвимость от экономических и политических циклов в США. С

другой стороны, партнеры по НАФТА не допустили, чтобы Мексика

оказалась на дне пропасти.

Президент США Билл Клинтон обосновывал решение Белого дома

предоставить Мексике заем следующими аргументами:

а) защита интересов американских держателей мексиканских

«тесобонос» (краткосрочных государственных ценных бумаг,

деноминированных в долларах);

б) сохранение объемов экспорта США в эту страну

в) уменьшение потока нелегальных эмигрантов из Мексики;

г) нивелирование «эффекта текилы»

Пожалуй, не меньшее, а возможно, и большее значение имели

соображения долгосрочной стратегии США, касающиеся конкурентной

борьбы за мировое лидерство с Японией и ЕС. Зашаталась одна из опор

возводимого по инициативе Вашингтона здания НАФТА, была брошена

тень на американскую интеграционную концепцию неолиберального

толка, принятую на саммите в Майами в качестве основы будущей зоны

свободной торговли всего Западного полушария.

Привлекли внимание беспрецедентный размер международного

пакета Помощи Мексике (50 млрд. долл. - 20 миллиардов от

Соединенных Штатов, а остальное от Международного банка и

Международного Валютного Фонда), так же как и «пожарная»

быстрота решения. Никогда ранее ни одно государство не получало

единовременно таких огромных средств и в столь сжатые сроки.

Обвальное бегство иностранного спекулятивного капитала произошло

15-20 декабря 1994 г., президент Клинтон объявил о международном

пакете 31 января 1995 г., а уже 21 февраля министр финансов США

Р. Рубин и его мексиканский коллега Г. Ортис заключили в

Вашингтоне соответствующее соглашение.

Однако условия, поставленные при этом Белым домом и МВФ,

оказались жесткими и обременительными. Мексиканскому

правительству предписывалось выкупить в 1995 г. 80%

«тесобонос», установить Банку Мексики лимит внутренних кредитов

в 10 млрд. песо, ограничить эмиссию денег, сбалансировать

бюджет за счет сокращения расходов, ликвидировать торговый

дефицит и уменьшить дефицит платежного баланса по текущим

счетам до 4,3% ВВП.

Пожалуй, для президента Э. Седильо самым болезненным, с

политической точки зрения, условием явилось согласие с

созданием «гарантийного фонда» возвращения американских займов

Страницы: 1, 2, 3, 4