Роль адвоката-защитника в уголовно-процессуальном доказывании

Философская категория истины применительно к уголовному процессу означает полное соответствие выводов следствия и суда объективным фактам действительности. Взгляд на истину как на цель уголовного процесса имел солидную опору в законодательстве, в частности в формулировке задачи уголовного судопроизводства (статья 2 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик, статья 2 УПК РСФСР 1960г.), требовавших быстрого и полного раскрытия преступления, изобличения виновного и обеспечения правильного применения закона с тем, чтобы каждый совершивший преступление был привлечён к уголовной ответственности и осужден, а также в содержании статьи 14 упомянутых Основ и статьи 20 УПК РСФСР, требовавших не только от прокурора, следователя и лица, производящего дознание, но и от суда принимать все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела,выявлять как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого, а также смягчающие и отягчающие его ответственность обстоятельства.

Термин «истина» употреблялся в статье 89 УПК РСФСР 1960 г., устанавливавшей основания для применения мер пресечения (одним из таких оснований служило опасение, что обвиняемый, находясь на свободе, «воспрепятствует установлению истины по уголовному делу»), а также в статье 243 этого УПК, которая требовала от председательствующего в судебном заседании принимать меры « к всестороннему, полному и объективному исследованию обстоятельств дела и установлению истины».

Однако в период действия УПК РСФСР 1960 г. существовали: реабилитирующее основание прекращения уголовного дела в виде недоказанности участия обвиняемого в совершении преступления, когда исчерпаны все возможности для собирания дополнительных доказательств (пункт 2 части первой статьи 208 УПК РСФСР 1960 г.) и основания постановления оправдательного приговора в виде неустановления события преступления и недоказанности участия подсудимого в совершении преступления (пункты 1 и 3 части третьей статьи 309 УПК РСФСР 1960 г.).

Очевидно, что реабилитация обвиняемого по указанным основаниям, будь то на предварительном следствии или в суде, осуществлялась в гносеологическом отношении в существенно иной обстановке, нежели при положительном установлении, что событие преступления не имело место или что обвиняемый (подсудимый) данного преступления не совершил, он к этому преступлению не причастен, оно совершено другим лицом. Термины «недоказанность» и «неустановление» означают, что орган расследования и суд не достигли объективной истины, они оказались не в состоянии ответить на вопрос, в чём она, виновен или невиновен обвиняемый (подсудимый), существовало ли событие преступления (например, имел ли место факт дачи ~ получения взятки) и этот ли гражданин, оказавшийся субъектом уголовного преследования, или кто-то другой совершил преступление, которое без сомнения имело место. Невиновность обвиняемого в подобных случаях констатируется не на основе истинного вывода, а в силу действия презумпции невиновности, которая устанавливает тождество доказанной невиновности» и недоказанной виновности.

Действующий УПК не содержит никаких упоминаний об объективной истине, допуская при определённых обстоятельствах разрешение уголовного дела по существу без проведения судебного разбирательства, то есть, без исследования доказательств (глава 40 - Особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением, статьи 314-317 УПК РФ); в нём сохранено основание оправдания в виде неустановления события преступления (пункт первый части второй статьи 302 УПК РФ). При этом категоричные формулировки основания реабилитации: отсутствие состава преступления, непричастность подсудимого к совершению преступления (пункты 2 и 3 части первой статьи 302 УПК РФ) могут применяться в ситуации, когда истина не достигнута (недоказанность состава преступления, недоказанность участия обвиняемого в совершении преступления).

Осуществление же функции защиты и участие стороны защиты в уголовно-процессуальном доказывании может быть вообще не подчинено цели отыскания объективной истины. Обвиняемый и его защитник, опровергая обвинение, могут всеми доступными или законными средствами (не запрещёнными УПК РФ средствами и способами) положительно доказывать определённые факты и обстоятельства; (например, алиби обвиняемого), но в зависимости от обстоятельств дела и избранной в связи с ними
тактики защиты могут на равном законном основании и построить
свои действия по принципу: «Я не намерен доказывать
невиновность (свою, моего подзащитного); но я докажу, что
обвинитель ничего не доказал». В последнем случае вопросы об
объективной истине в том смысле, который в него вкладывается
(соответствие установленных фактов объективной

действительности), вообще не имеет смысла.

Вышеизложенное позволяет, по крайней мере в теоретическом плане, говорить об относительно обособленной разновидности доказывания в уголовном процессе - о доказывании со стороны защиты, об адвокатском доказывании, признаками -- характеристиками которого являются следующее: 1) адвокатское доказывание начинается с началом уголовного преследования, как деятельность ответная, а предмет такого доказывания жестко связан с содержанием актов уголовного преследования (постановления о возбуждении уголовного дела, протокола задержания, постановления о привлечении в качестве обвиняемого, постановления об изменении обвинения, обвинительного заключения, обвинительного акта и др.) и ограничен этим содержанием;

2) такое доказывание имеет прямо противоположное направление направлению доказывания, избранному органами уголовного преследования;

3) оно осуществляется путём: а) собирания внепроцессуальными способами сведений об источниках доказательств и самих вещественных и документальных источников доказательств и их представления тому, в чьём производстве находится уголовное дело; б) заявления ходатайств о производстве следственных действий с целью получения оправдательных доказательств и обжалования отказов в удовлетворении таких ходатайств; в) личного участия защитника в производстве следственных действий на предварительном следствии и в судебном исследованиидоказательств в стадии судебного разбирательства; г) изложения суду своего мнения по существу обвинения и его доказанности, оценки всех доказательств, собранных по уголовному делу и. логического обоснования своей» позиции в прениях сторон, кассационных и надзорных жалобах; д) доказывание по уголовному делу, осуществляемое; адвокатом--защитником подозреваемого и обвиняемого, не подчинено задаче установления истины.

Вытекающие из презумпции невиновности правила/ согласно которым бремя доказывания лежит на обвинителе, все сомнения толкуются в пользу обвиняемого (подсудимого), а не доказанная виновность юридически абсолютно тождественна доказанной невиновности и; ставят защитника в процессе уголовно-процессуального доказывания в «привилегированное» положение, суть которого заключается в том, что положительное установление фактов и обстоятельств, входящих в предмет доказывания по уголовному делу (статья 73 УПК РФ), их истинность, соответствие объективной реальности, не входит в его задачу (хотя такая деятельность защитнику не возбраняется). В подавляющем большинстве случаев адвокатское участие в уголовно-процессуальном доказывании подчинено задаче доказать недоказанность предъявленного обвинения или его отдельных элементов. Причём такая задача по смыслу демократического уголовного судопроизводства является и законной и безупречно нравственной.

По всей вероятности именно специфика сущности доказывания, осуществляемого защитником в уголовном процессе, вызвала к жизни, казалось бы, на первый взгляд неуместный вопрос, является ли доказывание (участие в доказывании) по уголовному делу процессуальной обязанностью адвоката-защитника, и, если является, то какую ответственность и перед кем он несёт за выполнение или ненадлежащее выполнение данной обязанности. В юридической литературе была высказана оригинальная мысль, что «доказывание обстоятельств, оправдывающих обвиняемого и смягчающих его ответственность, не процессуальная обязанность, а задача, призвание, право защитника».

Эти высказывания тем более удивительны, что опубликованы они во время действия УПК РСФСР 1960 года, статья 51 которого носила заголовок «Обязанности и права защитника», а часть первая этой статьи гласила: «Защитник обязан использовать все указанные в законе средства и способы защиты в целях выявления обстоятельств, оправдывающих подозреваемого или обвиняемого, смягчающих их ответственность, оказывать им необходимую юридическую помощь». В действующем УПК аналогичной нормы нет, как нет и вообще ни статьи, ни отдельной нормы об общих обязанностях защитника. Упоминается лишь, что в случае, если защитник участвует в производстве по уголовному делу, в материалах которого содержатся сведения, содержащие государственную тайну, и не имеет соответствующего допуска к указанным сведениям, он обязан дать подписку об их неразглашении (часть пятая статьи 49 УПК РФ), а также, что адвокат не вправе отказаться от принятой на себя защиты подозреваемого, обвиняемого.

Зато в статье 7 Федерального закона «Об адвокатуре и; адвокатской деятельности», которая так и озаглавлена«Обязанности адвоката» говорится, в частности, что он обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещёнными законодательством Российской Федерации средствами. Применительно к уголовному судопроизводству это не может означать ничего иного, кроме как всеми не запрещёнными или обвиняемого обстоятельства, либо хотя бы смягчающие его ответственность, путём опровержения, оспаривания актов уголовного преследования и оказывать своему подзащитному необходимую юридическую помощь. А опровергать, оспаривать что-либо -- значит осуществлять «контрдоказывание», обосновывать свою позицию средствами (в процессуальных формах), о которых уже шла речь.

С теоретической точки зрения участие в уголовном процессе при отсутствии обязанностей - нонсенс. Общеизвестно, что уголовный процесс (уголовное судопроизводство) - это деятельность, урегулированная нормами УПК и обеспеченная в форму правоотношений. Вне таких правоотношений уголовный процесс не существует. Правоотношения же есть не что иное, как возникающая на основе норм права индивидуализированная общественная связь между лицами, характеризуемая наличием- прав и обязанностей.

Каждое процессуальное действие защитника в рамках
его участия в доказывании по уголовному делу порождает
уголовно-процессуальное правоотношение: представление им
добытого документального или вещественного источника
доказательств порождает обязанность органа расследования
рассмотреть адвокатское ходатайство о приобщении данного
источника к материалам расследования и использовании его в
уголовно-процессуальном; доказывании и принять соответствующее решение, сообщив о нём защитнику. Аналогичные правоотношения складываются и по поводу других действий защитника, связанных с доказыванием; вне правоотношений на пути; участия защитника в уголовно-процессуальном доказывании не может быть сделано ни шага. За неисполнение или ненадлежащее исполнение своих процессуальных обязанностей защитник несёт полную меру ответственности:

А) перед лицом, с которым было заключено соглашение. Согласно статье 25 Федерального закона «Об адвокатуре и адвокатской деятельности» соглашение представляет собой гражданско-правовой договор, заключаемый в простой письменной форме между доверителем и адвокатом (адвокатами), на оказание помощи самому доверителю или назначенному им лицу. Среди существенных условий соглашения в части 4 данной статьи предусматривается размер и характер ответственности адвоката (адвокатов), принявшего (принявших) исполнение поручения. Частью 7 данной статьи также предусмотрена обязанность адвоката страховать свою профессиональную деятельность. Отношения, регулируемые в рамках гражданского законодательства, могут иметь место лишь на основе добровольных договорных отношений сторон, соглашения, в частности адвоката и клиента. В то же время ни одна сторона не может быть принудительно обязана строить отношения именно на основе таких договорённостей. Это может повлечь отрицательные последствия как для адвоката, так и для клиента, помешать их сотрудничеству, основанному, как правило, на доверительных отношениях. Между тем, вопрос об ответственности отнюдь не праздный. Ведь не секрет, что и со стороны адвокатов часто имеют место формальное отношение к своим обязанностям, особенно по делам «по назначениям» в порядке статьи 51 УПК РФ. Отсутствие оплаты, как правило, по таким делам порождает у участвующего адвоката формальный подход к делу, фактически выступая лишь ширмой соблюдения законности при осуществлении правосудия. Существенно низкая оплата по сравнению с оплатой по соглашению никак не может являться оправданием нарушения этических требований, но профессиональная ответственность своим имуществом при таких обстоятельствах тоже не может являться нормой построения отношений в рамках законодательства и сегодняшней реальности. В действительности, воля законодателя - это попытка построить цивилизованные отношения между сторонами, носящими сегодня, прямо сказать, латентный характер, когда стороны смогут добиваться исполнения обязанностей, заключённых в соглашении, например, в судебном порядке. Приживётся ли она на практике однозначно ответить невозможно, теоретическая часть вопроса в законодательстве так же пока не разработана, порядок страхования адвокатом профессиональной ответственности не урегулирован. Этот вопрос, по моему мнению, имеет перспективу на будущее, сегодня же такие отношения сторон больше регулируются адвокатским сообществом.

Б) Перед адвокатурой: Жалобы о неисполнении или ненадлежащем исполнении адвокатом своих обязанностей рассматриваются квалификационной комиссией (статья 33 Федерального закона «Об адвокатуре и адвокатской деятельности»). Совершение поступка, умаляющего авторитет адвокатуры (а неисполнение или ненадлежащее исполнение адвокатом своих обязанностей в уголовном процессе при определённых условиях может быть квалифицировано таким образом) может служить основанием для прекращения статуса адвоката, (пункт 5 части первой статьи 17 Федерального закона «Об адвокатуре и адвокатской деятельности»). Кроме того, пункт 6 части статьи 17 вышеуказанного закона предусматривает возможность прекращения статуса адвоката в случае неисполнения решений органов адвокатской палаты, принятых в пределах их компетенции.

Верховный Суд РФ занимает позицию, согласно которой бездеятельность адвоката-защитника в уголовном процессе не образует основания для вынесения судом частного определения в отношении данного адвоката. Ивановский областной суд вынес и направил в областную коллегию адвокатов частное определение в отношении адвоката А., который, по мнению суда, приняв на себя защиту со стадии предварительного расследования несовершеннолетнего Беляева; обвинявшегося в разбое, ненадлежащим образом исполнял свои обязанности когда следователь грубо нарушил права обвиняемого, отказал последнему в ознакомлении с материалами дела в присутствии законного представителя (матери подростка), защитник сразу не отреагировал, а сделал это лишь в конце судебного заседания, попросив суд при постановлении приговора лишь учесть нарушения закона следователем, тогда как должен был ходатайствовать о возвращении дела для производства дополнительного следствия. Судебная коллегия Верховного Суда РФ позицию областного суда не поддержала, частное определение отменила и указала, что уголовно-процессуальный закон для вынесения частного определения не содержит оснований о ненадлежащем исполнении адвокатом своих обязанностей по защите интересов обвиняемых.

Это судебное решение в литературе было прокомментировано следующим образом: «..Вопрос о том, плох адвокат-защитник в данном уголовном процессе, или хорош, компетентен или некомпетентен, добросовестен или недобросовестен, проблема существующая только между клиентом и адвокатом, адвокатом и юридической консультацией, а также иной коллегией. Суду же здесь повода к реагированию нет, если, конечно, поведение адвоката не подпадает под нормы, нарушение которых квалифицируется как нарушение порядка в судебном заседании или нарушении закона».

Если же в процессе уголовно-процессуального доказывания защитником допущены незаконные действия, суд был обязан раньше и обязан сейчас отреагировать на это своим частным определением, обратив на указанные нарушения внимание соответствующих организаций (часть вторая статьи 21-2 УПК РСФСР 1960 года, часть четвёртая статьи 29 УПК РФ). Президиум Верховного Суда РФ признаёт обоснованным вынесение частного определения в отношении адвоката, который выступая защитником в суде присяжных, предпринимал недобросовестные попытки опорочить допустимые доказательства, а также упоминал обстоятельства, не подлежащие исследованию в судебном разбирательстве с участием присяжных заседателей, что повлекло отмену приговора вышестоящим судом.

Принцип состязательности, закреплённый, в частности, в статье 15 УПК, развёл по разные стороны защиту и обвинение. Само понятие: состязания предопределяет наличие коллизий, противоположных интересов между сторонами, разрешение которых должно производиться в рамках уголовно-процессуального законодательства, при этом оценку деятельности адвоката призваны определять квалификационная комиссия и совет адвокатской палаты, а в отношении следователя (дознавателя) таким органом являются либо вышестоящие следственные органы, либо прокурор, осуществляющий надзор за их процессуальной деятельностью. Так что утверждение, будто закон не предусматривает никаких уголовно-процессуальных санкций за неисполнение или ненадлежащее исполнение адвокатом-защитником своих процессуальных обязанностей в уголовном судопроизводстве, не соответствует действительности и во многом вредит авторитету института адвокатуры, выставляя адвоката лицом «вседозволенным», «бесконтрольным» и «безответственным». Во многом такое мнение обусловлено указанной мною выше конфиденциальной формой отношений между адвокатом-защитником и его доверителем, когда все коллизии разрешаются в результате приватных переговоров, а адвокат-защитник органами уголовного преследования зачастую ассоциируется со своим доверителем; что является следствием низкой правовой культуры. Но самой суровой такой' моральной санкцией является, конечно, постановление неправосудного приговора, особенно осуждение невиновного, находящееся в причинно-следственной связи с неисполнением или ненадлежащем исполнении адвокатом-защитником своих обязанностей в сфере уголовно-процессуального доказывания. Ни по юридическим, ни по нравственным критериям со статусом адвоката подобный образ его профессиональных действий принципиально несовместим. Вопросы о пределах участия адвоката-защитника в уголовно-процессуальном доказывании оказались в самом центре дискуссии, развернувшейся в ходе длительной подготовки проекта нового законодательного акта об адвокатуре и адвокатской деятельности. Господствующее положение в этой дискуссии заняла идея существенного расширения компетенции адвоката-защитника в этой области. Эта идея высказывалась ещё на. научно-практической конференции в городе Ленинграде в 1964 году. Позже она получила отражение в ряде научных публикаций в юридической печати, а также в разработанной Общественной палатой при Президенте Российской Федерации Федеральной Программе обеспечения прав и свобод человека (1998 - 2002 г.г.). Один из авторов ещё в 1990 году писал по этому поводу: «.. адвокат вместо привычной процессуальной роли «юриста по найму» должен видимо, принять на себя функцию неизмеримо более высокого гражданского значения, став по существу своеобразным «следователем от общества», действующим в уголовном процессе наряду со следователем «от государства». Таким образом, коренная идея перестройки, состоящая в установлении контроля гражданского общества над государством, получила бы в уголовном процессе непосредственное воплощение, конечно, при условии перестройки деятельности самой адвокатуры, превращения её в действительно независимую общественную организацию». И хотя автор прямо неговорит о том, в чём должно выражаться превращение нынешнего адвоката-защитника в «следователя от общества», очевидно, что здесь подразумевается, прежде всего, решительное расширение его возможностей в уголовно-процессуальном доказывании; потому что, во-первых, без этого защитник никак не может ассоциироваться со следователем («от общества»), а во-вторых, в оценке материалов уголовного дела, которые собраны без его участия и представлены ему, адвокат-защитник и сейчас, по сути дела, не стеснен ничем и каких-то значительных пожеланий в этом отношении его положение не вызывает.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11