Социально-экономическая ответственность организации как функция управления

Так проявляется ответственность перед конкурентами в системе организаций с "открытой" системной культурой. Смена культурных ориентиров идет постепенно. Принципиальное иное (творческое, научное) восприятие неудач и ошибок как возможности извлечь урок прежде всего - одна из психологических характеристик этого процесса. Американские исследователи организационной культуры Р. Хейс и К. Кларк замечают, что "многое в управлении компаниями с производством мирового класса может показаться парадоксальным, загадочным и даже нелепым. Главным оказывается здесь не создание всеобъемлющей, предельно рационализированной системы причинно-следственных связей, а формирование "психологического" состояния сотрудников"[86].

В общественном сознании формируется образ предпринимателя - победителя, включающий в себя такие черты как постоянное обновление руководимой им организации, изменчивость ее продукции; безукоризненность репутации;  неповторимость стиля.

Характерно в этом плане появление довольно экстравагантной брошюры Н.Ф. Желудкова и А.С. Карпова "Национально-патриотические основы генерации российских предпринимателей, энергии и менеджмента". Первый автор обозначен как "предприниматель", второй как "доцент". Брошюра имеет подзаголовок "В библиотеку агитатора российской рыночной экономики. Аналитические исследования и фантазии"; авторы без числа употребляют восклицательные знаки, часто помногу подряд, однако общий настрой и аргументация довольно интересны с точки зрения симптоматики.

Н.Ф. Желудков и А.С. Карпов по сути пропагандируют жертвенный героизм в сфере бизнеса, апеллируют к чувствам национальной и мужской чести и достоинства, приводят примеры индивидуального героизма в первые (и не только) дни Великой Отечественной войны, причем опираясь на свидетельства иностранных мемуаристов и исследователей. "Каждому во время коммунистического правления, - заключают при этом авторы, - ошибочно внушалось право победы. Победил советский народ! Победили мы! И это говорили и те, кто вообще родился после, и молодые, и даже дети в своих спорах. Это явилось одним из губительных моментов в реформировании сознания... Надо полагать, что победили те, кто вынес все это конкретно на своих плечах... Это их личная победа! Это право собственности, как собственность предпринимателя не подлежит каким-то распределениям и тем более присвоениям". "И вот мы рассматриваем фантазии сегодняшних реалий, - переходят авторы к вопросам становления отечественного бизнеса. - Прорывается не танк КВ, а, например, какой-нибудь отечественный легковой автомобиль и идет в атаку на какой-нибудь, например, Мерседес-бенц..." [87].

Авторы называют нынешние национальные деловые предприятия "маленькими домиками Павлова" и призывают проявить в бизнесе тот риск и патриотизм, каким были славны наши предки. Иначе говоря, вопрос об ответственности предпринимателя в венчурной, инновационной природе бизнеса ставится на уровне национально-государственного личного долга.

До сих пор речь шла о социально-экономической ответственности организации с точки зрения современных представлений об организационной культуре, и соответственно, понимание и чувство ответственности рассматривались как фактор потенциального успеха на развитом (и недостаточно развитом) рынке. Внешняя и внутренняя ответственность организации рассматривалась как залог выживания и преуспевания, личностной самореализации. Однако нельзя не обратить внимание и на противоположный полюс проблемы - ответственность организации за нарушение принятых на государственном уровне или фактически распространенных в общественном сознании норм.

Зарубежные разработки, касающиеся организационной культуры и организационной ответственности как сопряженных понятий, исходили из фактического состояния рынка, на котором права потребителя активно защищаются развитыми государственными и общественными институтами. В России последнего десятилетия потребительские права получили юридическое оформление в законе "О защите прав потребителей" (1992 г., дополнительная редакция 1996 г.). Антимонопольный комитет, Госстандарт и Госсанэпиднадзор - государственные органы, которые имеют право направлять предписания нарушителям прав потребителей и предъявлять иски в суды и арбитражные суды. А также могут рассматривать дела о нарушении прав потребителей на договорную информацию при рекламе. Антимонопольный комитет может принимать решения о снятии рекламы с эфира и даже приостанавливать или аннулировать лицензию недобросовестного рекламодателя.

Общеизвестно, пока что решительные меры по защите прав потребителей со стороны государственных органов - дело редкое. Система рыночных гарантий находится в ранней стадии создания прецедентов. Впрочем, определенная осторожность в этой сфере имеет свои резоны. Переход к практике карательного террора (выигрышной в плане популизма) мог бы стать еще одной официально статуризованной формой использования коррумпированного чиновничества для удаления с рынка конкурентов и т.д. Кроме того, в ситуации, когда на отечественном рынке появляются принципиально новые для российского потребителя товары и услуги, не всегда легко определить, в каких случаях ограничительные или запретительные меры находятся в компетенции законодательных и судебных, карательных инстанций, а в каких подлежат общественному рассмотрению и, соответственно, осуждению, оправданию или частичному ограничению. Ибо в целом ряде случаев речь идет не столько о покушении на здоровье граждан или общепринятые нормы общественной нравственности, сколько на традиционные представления гуманитарного характера, претерпевающие (даже в рамках традиционного менталитета) значительные изменения, особенно в переходные эпохи. Вспомним в этой связи тупиковые в правовом плане ситуации при попытках точной дефиниции "эротики" и "порнографии", призывы к ограничению рекламы товаров и услуг интимного плана, регулирование пропагандистской и организационной деятельности нетрадиционных для России религиозных объединений (и определения самой традиционности таких объединений) и т.п.

Тем не менее экономика переходного периода в избытке порождает случаи предпринимательской недобросовестности. В сфере рекламы исследователи выделяют такие основные алгоритмы обмана потребителя: 1) утаивается информация о том, что может принести вред потребителю: 2) реклама сообщает сведения, мешающие потребителю действовать разумно; 3) предлагается реклама, в которой нет оснований для рекламных заверений (явление, определенное Д. Дж. Ховардом)[88].

Нетрудно заметить, что в данном перечне наличествуют относительно тонкие методы введения потребителя в заблуждение. Отечественная  же практика дает примеры и более грубого обмана. Часто рекламодатели используют (грубо или тонко) для прикрытия имена фирм-производителей с устоявшейся репутацией.

Юристы отмечают, что сегодня рассмотрение в судах исков потребителей к фирмам, предоставившим некачественные товары и услуги, ведется недостаточно жестко. В частности, по закону, если организация-ответчик отказалась добровольно удовлетворить законные требования потребителя, то при рассмотрении дела в суде на ответчика может быть наложен штраф (помимо ответственности непосредственно перед потребителем) в размере цены иска.

В одной из работ, посвященных проблеме юридической ответственности такого плана[89], рассматривается как показательный пример, случай, когда суд принял во внимание то обстоятельство, что ответчик на первом же заседании суда, упреждая судебное решение, признал свою ответственность, а также учел финансовые трудности организации-ответчика (магазин) и штраф накладывать не стал. Эксперты обращают внимание, что выдвинутые судом основания решения о не наложении штрафа неправомерны. Ибо ответчик сделал свое заявление на стадии, которая уже исключает понятие "добровольности" в признании своей ответственности, - дело дошло до судебного разбирательства. Основанием для снисхождения к ответчику могли бы стать выявленные на суде представления о степени вины ответчика и т.п. Таким образом, правоведы ставят вопрос о справедливом спросе с организации, нарушившей права потребителей, но при соблюдении правовой достоверности. Ибо система благодушных поблажек опасна низведением судебной практики (пока еще несовершенной, хотя бы в виду недостатка опыта) к демагогическим порицаниям и мнимым раскаяниям нарушителей, к снижению чувства ответственности перед новым законом.

По действующему законодательству потребитель имеет право на возмещение ему морального вреда, нанесенного предоставлением некачественных товаров и услуг. Ряд юристов настаивает на том, чтобы суд определял штраф в каждом конкретном случае, а не руководствовался бы "верхним пределом взыскиваемой суммы": "Суд должен принимать во внимание также и само физическое состояние истца и то, как он сам оценивает характер и объем причиненных ему нравственных и физических страданий"[90].

Требования правоведов к большей взыскательности с организаций, нарушающих права потребителей, основываются, в частности, на том утверждении, что действующий закон обеспечивает равенство участников договора (организации и потребителя). Так, например, в отношении ряда услуг предусматривается обязательность досудебного предъявления потребителем претензий к организации. (Претензии к телеграфной и телефонной службам связи, истребование багажа и др.).

Если по части системной защиты прав потребителей Россия пока что явно отстает от мировой практики этого рода, то согласно определению специалистов, напротив выглядит успешно развивающимся такой защитный институт, присущий информационному обществу, как аудит. Современный аудит - система независимого исследования, контроля и анализа документальных свидетельств, отражающих финансово-хозяйственную деятельность, а также управленческие, экологические и прочие аспекты жизнедеятельности экономических субъектов за определенный период. На Западе, в развитых странах, где аудит практикуется (и пропагандируется) уже четверть века, исследователи замечают "экспектационный разрыв" в отношении его. В значительной мере повлияли на престиж этого защитного института такие скандалы, как неожиданное (не предсказанное аудиторскими проверками) падение фирм-спрутов.

Однако апологеты практики аудита считают, что в этих случаях сказалась не столько несостоятельность института аудита в принципе, сколько ограниченность его возможностей при проведении реальных аудиторских акций: аудиторы не проводят тотальное исследование организации, они пользуются выборками, причем, представляемыми самой организацией. Аудит нельзя приравнять к действиям специальной следственной группы - это экспертный анализ и рекомендации консультативного плана.

Опрос, проведенный в российских предпринимательских структурах, выявил не только весьма благосклонное отношение к институту аудита, но и то немаловажное обстоятельство, что отечественные организации возлагают большие надежды на аудиторскую практику. 82% респондентов признали необходимость аудита, 84% прогнозируют увеличение его роли в становлении российского бизнеса, а 67% выразили желание самим заказывать для своей организации аудиторские услуги.

Такие данные несомненно свидетельствуют о довольно быстром усвоении отдельных черт мировой организационной культуры в плане повышенной социально-экономической ответственности как внутри организации, так и в связи с закреплением ее благоприятного для деятельности имиджа.

Однако экспектационный разрыв, связанный с институтом аудита на Западе характерен в том плане, что черты и признаки, ставшие устойчивыми показателями организационной культуры, будучи отдельно взятыми, сами по себе не являются панацеей от бескультурья, безответственности, неудач и краха организации. (Так, например, обстоит дело с преждевременным введением в фирме, на ранних стадиях развития, внутреннего менеджмента, о чем говорилось выше). Поэтому в последнее время отечественные специалисты в области организационной культуры, социологии и психологии организации стали обращать внимание именно на то, что руководители и менеджеры должны понимать относительность собственной организационно-культурной подготовки, сколь бы высокой она ни была и ограниченность возможностей своей организации, причем, чем выше структурная организованность, тем предпочтительнее свободный от собственных стереотипов и традиций взгляд на новое дело.

"Организационная культура может как "тормозить" развитие, так и стимулировать его, - пишет С.В. Щербина. - Позитивная или негативная роль организационной культуры определяется не столько характеристикой самой культуры (ее силой или слабостью), сколько ситуацией и целями, в контексте которых она проявляется"[91]. Зарубежный опыт последнего времени показывает, что в инновационной практике организационная культура чаще всего, и не без основания, рассматривается как консервативный элемент, ограничивающий возможность произвольных радикальных изменений"; "заманчивая перспектива непосредственного целенаправленного формирования организационной культуры, характерная для ранних моделей организационной культуры, становится все более проблематичной".[92]

Нельзя не заметить, однако, что такого рода предупреждение связано с определенной зрелой стадией развития организации, предпринимательской жизни в стране в целом или с достаточно богатыми наработками предпринимателя-индивидуума. Разумеется, та же опасность подстерегает организацию и ее руководителя в случае преувеличения собственной организационной культуры и фетишизации своих организационных традиций, неадекватной эксплуатации неких частных алгоритмов инновационной деятельности, однажды приведших к успеху.

Истинная культура (как и истинная образованность) характерна пониманием для индивидуума или организации меры собственной ограниченности, незнания и неумения. Беспристрастность самооценки по сути и есть чувство ответственности перед самим собой, перед соратниками и перед обществом в той мере, в которой деятельность организации затрагивает его интересы.

Особым образом предстает понятие социально-экономи-ческой ответственности организации для организаций некоммерческих, чья деятельность, как правило, формируется именно на стыке традиционных ценностей общества, нации, данного государства и инновационных методов и приемов деятельности на ниве благотворительности или культуры (в самом широком понимании этого термина).

Согласно Гражданскому кодексу Российской Федерации (часть 1, статья 50) к некоммерческим организациям относятся: 1) потребительские кооперативы, 2) общественные и религиозные организации (объединения), 3) фонды, 4) учреждения.

Названные типы некоммерческих организаций отличаются уставным отношением к собственности и соответствующей ответственностью. Так, скажем, если участник (члены) общественной или религиозной организации передают средства и имущество на уставные цели, то они теряют право на их возврат. Государство таким образом фактически наделяет некоммерческие организации этого типа бюджетными средствами и должно быть уверено, что соответствующие статусу организации налоговые льготы не послужат целям личного обогащения членов организации[93].

Статус "фонда" предполагает имущественный взнос учредителей без права на переданное имущество и дивиденды. Налоговые льготы фонду могут быть предоставлены.

Наконец, учреждение - это "организация, созданная собственником для осуществления управленческих, социально-культурных или иных функций некоммерческого характера и финансируемая им полностью или частично" (статья 120 Гражданского кодекса РФ). Собственность передается учреждению для оперативного управления и не может быть отчуждена от учредителя, который может быть по закону только один. Экономисты считают, что "учреждение" - форма некоммерческой организации, наиболее подходящая для государственного и муниципального сектора. В отдельных случаях она может быть использована как форма создания некоммерческих структур при крупных коммерческих организациях (например, музеи или галереи, при банках)[94].

Вопрос о коммерческой деятельности некоммерческих организаций имеет два уровня ответственности: использование прибыли исключительно на уставные цели (правовая ответственность) и соответствие характера коммерческой деятельности имиджу некоммерческой организации (ответственность социально-нравственного плана).

Мера и степень ответственности второго рода явно проблематична для реального российского менталитета наших дней. Рефлективную негативную реакцию у значительной части населения вызывают факты такого рода как предоставление спортивному фонду преимущественных возможностей в торговле алкоголем: продажа религиозными организациями Библии, полученной ими бесплатно от международного Библейского общества или торговля теми же организациями табачными изделиями, полученными из-за рубежа в качестве гуманитарной помощи: использование фондами, организациями и учреждениями культуры предоставленных им площадей для увеселительных заведений и акций сомнительного толка (или просто не очень совпадающих по культурному характеру с декларируемой уставной деятельностью).

Усугубляет ситуацию то, что нередко сомнительная по характеру коммерческая деятельность некоммерческих организаций оказывается одновременно и сомнительной в юридическом смысле (в плане использования полученной прибыли). В то же время коммерциализация некоммерческих структур, как показывает мировая практика, явление неизбежное. Художественная интеллигенция, религиозные деятели зачастую предпочитают создание компактных и самофинансируемых фондов и организаций частному или государственному спонсорству, дабы избежать идеологического диктата, духовной цензуры. Ответственность за результат деятельности в любом случае - удел основателей, лидеров организации.

С точки зрения социально-нравственной ответственности организации, понимаемой как часть ответственности экономической, характерно такое (пусть и не очень распространенное) явление: если на первых порах перехода к рыночной экономике богатые коммерческие структуры усиленно афишировали свою благотворительную деятельность или спонсорство в сфере культуры, то в последнее время некоторые предпочитают "творить добро в тайне". В связи с этим интересно концептуальное замечание Президента благотворительного фонда "Сопричастность" А. Вербицкого: "Часть руководителей банков рассматривает благотворительность как акт милосердия, афишировать который безнравственно. Но вряд ли стоит смешивать понятия личного милосердия и благотворительности коммерческой структуры. Благотворительность последней - это плата обществу за разрешение оперировать в его среде"[95].

                      Заключение

                      (краткие выводы)

1. В поисках наибольшего организационного эффекта создавались различные организационные модели, известные как основные концепции в западной социологии. К ним следует отнести тейлоровскую модель, где организация рассматривалась как трудовой процесс; бюрократическую модель, разработанную М. Вебером и основывающуюся на рационализации поведения человека, строгом разделении обязанностей и иерархии власти; организацию - общину, основоположником которой считают Э. Мэйо; социотехническую модель, которая была предложена тавистокской школой, и в которой внутригрупповые связи выстраивались в зависимости от требований технологии производства; интернационистскую модель (Л. Зукер)  - как систему длительных взаимодействий между работниками, в результате чего проявлялись как цели, так и структура организации; естественную организацию, где функционирование и развитие организации рассматривается как объективный и самосовершающийся процесс, преобладающий над субъективным началом человека - концепция берущая свое начало от идей Т. Парсонса и Р. Мертона и некоторые другие модели.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10